- Слушай, Витёк теперь - важный чин! - продолжил Плежин. Отхлебнув из
41
чашки. - Лихо он тебя надул!.. Как в чём?! На год раньше тебя универ закончил! Теперь ты его не догонишь!.. А почемуЧебургена в армейку не взяли, а?! Плоскостопие ушей?! . Слушай, ну, уши у него, да?! Вам бы тётки увидеть!.. Но клоун он уматный, я с него угарал! Мы с ним выпили, и его сразу развезло во все стороны! Начал трепаться!.. Он же в этой там работает, адми-нистрации!..
- Да, в администрации Ленинского района.
- Ну, ты в этом лучше шаришь! В сельсовете, короче! Вон Иркина мама тоже в городском сельсовете работает! Да, тётка?!. Ну, и дочка у твоей матери, я тебе скажу!.. Начал мне трепаться, что в какую-то там партию вступил, за власть будут бороться! Короче, клоун! И в школе у нас клоуном был, да?!. За власть!.. Что там рыпаться?! Там взрослые дядьки давно сидят!..
- Да, наш Серов теперь - представитель президента в крае...
- Пить бы хоть научился, придурок! Говорит, жениться не будет, пока власть не возьмут! Импотент, что ли?!.
- Слушай, Виталя, ты на железную дорогу устроился, куда собирался?
- Да-да, скоро буду пахать!.. Последние дни вот с тётками отдыхаю!..
6
- Ну как, сынок, дела в школе?
- Потихоньку, мам, потихоньку. Пока ещё с дисциплиной в восьмом и девятом одном проблемы, но это временно...
- Не слушают молодого учителя? - добродушно ухмвльнулся отец, оторвавшись от газеты, которую просматривал в ожидании обеда.
- Ничего, привыкнут. Вся моя педагогика в двух привилах: быть справедливым и не врать шпане.
- правильно, надо быть справедливым к детям. У нас вот, помню, в деревне была Инна Васильевна по русскому, так сына директора школы, детей председателя совхоза сильно выделяла. А мы - простые люди...
- Вот видишь, мама, а говорят, при социализме не было классового расслоения.
42
- Похудел ты за три недели... Ленишься, небось, варить?
- Да постоянно варю... У меня проблемы с элитными детьми нет. У директора школы дети уже семейные и живут не в деревне, директору совхоза тоже под шестьдесят. Не знаю, есть ли у него дети и сколько... Проблема вдругом: учить ничего не хотят. Уже середина сентября, а всё никак не настроятся на учёбу. Я даже после уроков оставлять начал...
- Да, сейчас никому ничего не надо... - Костина мама закончила свои дела у газовой плиты и с помощью мужа, спрятавшего газету в стопу, стала накрывать на стол.
- Никто ничего не хочет знать. Все на базаре стоят...
- А мы с тобой не стоим что ли?
- Мы стоим!.. Нам что, миллионы нужны? Мне уже ничего не надо. Раньше всё чего-то хотелось, куда-то поехать думали. А теперь... Вот детей устроим и гори он синим пламенем этот базар... И мы взрослые люди уже, а то дети! Где это видано, чтоб школьники пиво у поезда продавали? Ребёнок должен учиться, в кружки разные ходить... Вспомни, мы и торговать-то стали, чтоб наши не думали о копейке, а жили ради ума, чтоб людьми стать, а не кем-нибудь...
Женщина обиженно замолчала, а отец с сыном переглянулись, улыбнувшись.
- Ладно, мам, если жильё получу, поможете мне, а потом будете каждый год за границу ездить.
- Нужна мне та заграница... Вон под Владивостоком такие курорты, что никакой заграницы не надо... Сейчас и в Шмаковку любой может съездить...
Семья села за обед, и мать, занявшись потчеванием сына, забыла своё раздражение.она снова забеспокоилась о худобе младшего, и Костя увёл разговор на свои впечатления от Петровского.
-... Ещё только учебный год начался, а уже эпидемия чесотки. По два человека в среднем в каждом классе... У меня тоже двое. Теперь каждый день моют школу хлоркой... Директору досталось от начальства, а при чём тут Степаныч, если в семьях бардак... И родителей в школу не дозовёшься...
43
- Чем же они занимаются, если не детьми? - поинтересовался отец. - Уборочной что ли?
Он встал, чтобы дорезать хлеба и закрыть огонь под закипевшим чайником.
- Уборочной?.. Ну да, зерно продаёт каждый, кому не лень. А потом с ума сходят. Вчера (в автобусе слышал) у бани соседи подрались. А начали драку, кто бы вы думали? Собаки... Мам, чай-то давай, что ты так удивилась?
- Компот.
- Ну, компот... как в "Приключениях Шурика"... Я не очень понял, правда. Вроде подрались две собаки, в том числе одна овчарка. Хозяин её пожалел - породистая всё-таки - и стал разнимать, а у хозяина второго пса как раз пили прямо во дворе местные алкаши. Короче, с обеих сторон, по разным сведениям, в драке участвовало до двадцати человек. Досталось и участковому.
- Одичали люди совсем...
- Слушай, мать, то ты своему сыну никак кружку не отдавала, теперь мне... Как у тебя, Костя, с местными отношения?
- Нормально. Ходил на танцы с соседом по комнатам, Сергеем. Он личность известная, сидел за драку. Да и у меня всё-таки жёлтый пояс...
- В деревне дадут палкой по голове и даже не будут знать про твоё каратэ!
- Да перестань ты, мам. Что мне с ними делить? Собаки нет, пить не пью. Сижу со своими книгами да планами уроков... Ладно, я пойду в свою комнату: по музыке соскучился. Потом буду собираться. Что там, пап, в "Аргументах" пишут? Ты свежий номер читал, за сентябрь? Есть что интересное?
- Да, на днях пришёл номер. Про Руцкого пишут, что счета имеет в иностранных банках. Макарова пытаются убрать, Степанков тоже замешан, какой-то Якубовский, Иванова чуть не убили, друга Гдляна...
- Грызутся все. Сбесились они там, в этой Москве. Надо Дальневосточную республику восстанавливать.
- Дать газету?
44
- Нет. Я обо всём этом уже слышал, надоело. В конце концов окажется, что все они воры. Плохо только, что власть раскололась и пошла вразнос, как двигатель. Не понимают, что это не уничтожение врагов, а самоуничтожение. Только б красная чума двадцатого века не выползла опять...
Костя вышел из летней кухни и через минуту тихо, словно хотел кого-то застать врасплох, вступил в свою комнату в доме. Ничего в ней не изменилось с его школьной поры, как будто не было пяти лет в университете, года в армии: всего года благодаря ельцинскому указу о студентах. Деревянная кровать и плакат с фотографией Брюса Ли над нею, старый книжный шкаф, сплошь уставленный книгами, которые лежали даже на колонках проигрывателя; в углу, за шкафом, - штанга, гантели, экспандер, а посреди комнатки - маленькая боксёрская груша, закреплённая в полу и на потолке. На письменном столе, купленном когда-то сестрой, поступившей в техникум, до сих пор лежали Костины школьные учебники. Он всё собирался их убрать, но позже раздумал: приятно полистать старые тёмные страницы в редкие часы в родительском доме.
Костя включил музыку, и загустевшая тишина была разрушена энергичными звуками английского рока. Он услышал, что в дом вошли, и быстро взял с полки, где лежали журналы, верхний: не хотелось, чтобы кто-то из родителей застал его за сентиментальным рассматриванием своей детской комнаты.
Раздвинулись шторы, и заглянул отец.
- Читаешь? Ну-ну... Дай мне какой-нибудь исторический роман почитать.
- Что это ты расслабился?
- Воскресенье. Грех работать...
- По-моему, грех - только безделье. Возьми там, на верхней полке. Слева до середины - всё исторические романы.
- Так...здесь... Тоже по истории читаешь? Дал бы отдых мозгам после своих учеников...
- Лучший отдых - смена занятий. Вообще-то я сегодня уже отдохнул...
Отец стал листать книгу, а в Костиной памяти пробежал весь выходной день до полудня. Утром зарядка да кое-какие записи - вот и всё, что сделано
45
сегодня полезного. Потом нудная дорога , унизительное расставание с Галиной да ещё в присутствии посторонней девушки, магазины... Правда, купил несколько нужных для уроков книг. Но вот у Плежина не следовало торчать битый час. Подумаешь, плохое настроение. Да ещё с этими шлюхами любезничать. Столько времени убил. И родителям ничего помочь не успел...
- Ну, и как, не жалеешь, что поехал работать в деревню?
- Нет, - Костя убавил громкость. - а что хорошего здесь, в городе? Мне Владивосток надоел за пять лет хуже горькой редьки. А Приморск вообще: пыль да суета, даже на нашем переулке... Вот велосипед бы ещё перегнать, чтобы ездить купаться. Да ладно, уже весной... Там так спокойно. Машину раз в два часа увидишь. Ещё и с горючим кризис в совхозах... Если женюсь, то хоть внуки твои вырастут на чистом воздухе, без жевачек и батончиков...