- ...Я хотел врезать этому щенку. И то сказать, он сам чуть не обгадился. На тачку глянул, въехал, что люди не простые. Я говорю: "Тебе пять минут. Хоть на себе уноси этот сраный грузовичок". Он лепечет: "Не знаю, почему его так поставили. Я только что пришёл на смену..." Правда, они быстро суетнулись. Передний мост подняли, отодвинули в сторону... Так ещё ворота заклинило. ..
- Мы потеряли время, - недовольно буркнул Жадов.
383
- А что ты хочешь? - миролюбиво вмешался Славик. - Эпоха беспредела. Ты можешь загрузить этого лоха, даже пришить, но в тот момент, когда у тебя стрелка на сотню лимонов, он сломает ворота и будет стоять и жевать сопли. Вместо того, чтоб вовремя их смазать. Эпоха беспредела. У нас всё время какие-то эпохи. Ленин - гражданская война, Сталин - террор, Хрущёв - оттепель, Брежнев - застой, Горбачёв...
- Трепотня!
- Горбачёв - перестройка. Сейчас - беспредел.
- Что-то у меня в глазах рябит... Не выспался...
- Давай, я за руль сяду.
- Нет. Должен я.
- Кому ты успел так много задолжать, Михаил Николаевич?.. Вести тачку должен сам, девку мочить - сам.
- Все мы что-нибудь получаем от жизни, а значит, кому-то должны... Тут недалеко. Вон за складами свернём. Там зелень, глазам легче.
- Ну да, матушка-природа. Сейчас хорошо помирать: весна, птички поют...
Жадов приготовился сбросить скорость и включить поворот, но странная лирика приятеля отвлекла его. И тут перед глазами пошли такие тёмные круги, что он почти перестал видеть. Надеясь, что напасть быстро пройдёт, он продолжал ехать, но, когда нужно было поворачивать, один из кругов вдруг превратился в кошачью морду, которая моментально выросла до метровых размеров, злобно посмотрела прямо в глаза и кинулась вперёд. Удар о животное оказался очень резким и бросил к стеклу, но Миха, хоть и не был пристёгнут, не потерял сознания. Совсем не ощущая боли, легко выбрался из машины. Боль, но не физическая пронзила душу: новый японский автомобиль вжался в бетонную стену русской гармошкой, и эта куча железа не годилась не то что для ремонта, но и вообще, для какого-нибудь употребления. Заскрипела задняя дверца. Славик выбил её ногой, резко выскочил, но тут же сел прямо на мокрый асфальт.
- Не добрались, - удивлённо сказал он.
Жадову почему-то стало весело, и он пошутил:
384
- Что, брат, чуть не уписался?
Приятель был в шоке и ничего не ответил.
Через эту же дверцу выбрался Володя, который тоже сидел сзади. Повернувшись к шефу спиной, он снова всунулся в машину и стал что-то делать внутри.
- Слышь ты?.. Бесполезно... Не добрались, - всхлипнул Славик.
- Помоги лучше! Ноги зажало!
- Бесполезно...
Миху заинтересовала возня телохранителя, и он сделал пару шагов в сторону, чтобы было виднее. Володя упёрся коленкой в измятую стойку и начал тащить из машины что-то крупное и тяжёлое. "Странно, мы же втроём ехали. Кто там ещё?" - удивился Миха.
- Помолчи, хлюпик! Я тачку разбил и не стону! - сказал он Славику, но тот не отреагировал, только тёр грязными руками лицо и размазывал грязь.
Володя, крепкий и рослый мужчина, всё-таки сумел сделать то, что хотел. Он вытащил и положил на дорогу какое-то тело, изломанное, с тёмно-красным кровяным лицом.
- Кто это? - спросил Миха.
Володя сел рядом на мокрую землю и смотрел так, будто потерял близкого человека. Шефу не ответил, но тот не обиделся: впервые он видел своего обычно жёсткого подручного с таким грустным лицом.
- А что у него чёрная кровь?.. - испуганно спросил Славик от забора, продолжая сидеть с вытянутыми ногами.
- Венозная...или артериальная, - ответил Володя. - Не разбираюсь. Это ж не царапина.
Сочувствуя, Миха тоже склонился над трупом, стал рассматривать и узнал одежду. Открытие ударило током.
- Володя, это я что ли? И совсем неживой?
Телохранитель посмотрел в его сторону и вздохнул:
385
- Вячеслав Игоревич, пойду искать телефон. Вам "Скорую" вызвать? Или только милицию?..
14
Костя открыл глаза и увидел в молочном воздухе рассвета, ещё не разогнавшего серый мрак из углов комнаты, Свету, которая стояла у окна и смотрела вверх. Он улыбнулся и так лежал несколько минут, любуясь ею. Потом тихо встал, на цыпочках подошёл к ней и посмотрел на небо, бледно-голубое над домом, розоватое у горизонта, но ничего особенного не заметил.
- Светуль, ты что?
Она не вздрогнула и не удивилась, словно уже почувствовала его.
- Звезда.
- Звезда?.. Где? Они ведь давно исчезли.
- Эта осталась. Смотри туда.
Костя проследил направление её взгляда и едва различил бледно-жёлтое пятнышко. Он тоже засмотрелся на одинокую точку. Как-то неуверенно висела звёздочка на небосклоне, словно понимала, что пора раствориться вслед за другими до следующей ночи, но не торопилась и будто хотела что-то сказать тем немногим, кто видит её.
- Знаешь, какую песню мы больше всего любили петь под гитару, когда заканчивали школу?
- Какую?
Костя склонился к самому уху Светы и тихо пропел:
А в небе голубом
Горит одна звезда.
Она твоя, о Ангел мой,
Она твоя всегда.
- Света, я понял.
- Да?
386
- Я дарю тебе эту звезду. Она не хочет исчезать, она хочет вечно быть с нами.
- Даришь... Ты начинаешь нашу совместную жизнь с таких дорогих подарков? Что же будет дальше?
- Этот мир заполнен красотой до краёв, и можно каждый день дарить любимым людям звёзды (их ведь бессчетное количество), небо (оно ведь каждую секунду разное, значит, небес тоже миллиарды и миллиарды)... А облака, а ветерки, а запахи весенних листьев и цветов?.. Всё это дано нам и совершенно бесплатно. Платить должны только одним, но это нетрудно.
- Чем?
- Любовью, конечно... Любить всех, любить мир. Разве это трудно?
- А ты знаешь, я как-нибудь побываю на ней. Обязательно побываю. Ты не думай, что я собираюсь оценивать твой подарок, просто однажды она приснится мне. Ведь если это моя звезда, я обязательно должна навестить её.
Света развернулась.
- Больше не будешь спать?
- Нет, не хочется.
- Тогда я приготовлю что-нибудь вкусное на завтрак.
- А я схожу к Петровичу за обещанной в подарок тяпкой. А после твоего вкусного завтрака пополю в саду.
- Разбудишь его?
- Что ты. Он встаёт, когда ещё половина звёзд на небе. Старики боятся много спать: торопятся пожить.
Через пару минут Костя вышел из подъезда и тут же замер: в отсутствии человеческих звуков воздух был наполнен щебетаньем, чивканьем и переливами птиц. Они пели так, как будто только что народились на свет вместе со всем этим ещё бледно-зелёным миром.
- Не хочется и вторгаться... - негромко сказал Костя сам себе. - Ну, здравствуй, новый день.
387
Он повёл плечами, глубоко вздохнул и отправился на восток, навстречу солнцу, туда, где в пяти кварталах от учительского дома жил Никита Петрович.
Ещё не свернув ко двору своего бывшего квартирного хозяина, Костя услышал разговор и сразу узнал второй голос, хотя это и был голос человека, которого он меньше всего ожидал здесь встретить - деда Семёна Тищенко. Костя отворил калитку и увидел мирную сцену: собаки и кошки тесно сидели у крыльца, прижимаясь друг к другу от утренней свежести, а на крыльце расположились два пенсионера и читали местную газету, точнее, один читал вслух, а другой прислушивался и заглядывал в текст. Собаки не залаяли, и потому старики не сразу заметили гостя.
- "На наш взгляд, - читал Абрамов, - главных итогов два. Ребята школы изменились на глазах. Стали более самостоятельными, ответственными..."
- Как, как? - переспросил Тищенко.
- От-вет-ственными!
- Понятно.
- Доброе утро! - объявил Костя о своём присутствии. - Пришёл за подарком к новоселью. А вы мою статью, наверное, ещё с вечера начали читать?
- Костя... Ну, залазь на чердак сарая, смотри сам... Вот рассказываю Семёну Петровичу, какие у нас в деревне юные казаки появились... Слышь, дед, это он, мой квартирант, казачат придумал!