Женщины зашумели, кто одобрительно, а кто недоверчиво. Лад стоял переваривая то, что услышал, даже если верить только в половину сказанного, деревенские ведь приврать любят, это ужасно.
– Тихо! Слушайте меня! – старуха, насладившись результатом своих слов решила продолжить. – Ночью в город княжая дружина приехала, стали лагерем у стены, там где мольфар живёт. Говорят неспроста, почуял государь неладное. Но говорила я с мужем одним, он сказал, что злато нашли неподалёку. Пусть и так. Я сказала, что у нас нечистый есть, просила, чтобы защитили. Ответили мне, что защитят, ведь свои мы. Придут сюда и выяснять будут, я же своё дело сделала, правду изрекла вам.
Опять волна шума, мужчины подоспели, чтобы послушать, что творится. Лад смотрел на старуху, не понимая, что за чушь она несёт, люди же поверят. Потом и утопить могут, и сжечь, если дружинников не дождутся, а дождутся так голову и срубят.
– Бабоньки! Так вот он окаянный стоит, убить нас задумал одержимый!
Старуха смотрела парню в глаза и ухмылялась, глаза её сверкнули похожи на кошачьи. Вот кто тут одержимый, подумал Лад.
– Лад, миленький! – тётя Маша выбежала с толпы и кинулась к нему схватив обеими руками за лицо. – Беги, дорогой, они с ума сошли, такого насочиняли. Иди пока есть время!
Мужчины начали подходить ближе, осторожничая.
– Мария! – крикнула старуха с камня. – Отойди от поганого, а то худо будет!
Тётя Маша не обращая внимания втолковывала юноше, что надо бежать, но он не слышал, чувствуя что древняя сила рвётся наружу, в голове мелькали картины вчерашнего…
Люди шумели, выкрикивали проклятья, призывали сжечь поганого мальца. Всё оборвалось когда прогремел рог, на берег реки выехали всадники. Они спешились, а люди расступились, пропуская латников. Тётя Маша отошла со всеми, беспокойно смотря на Лада. Вперёд вышел тысяцкий:
– Это он? – спросил он старуху, что до сих пор стояла на камне.
– Да, хватайте его! Удумал бежать окаянный, едва сдержали, – молвила она ухмыляясь.
– Берите его, – приказал тысяцкий. – Пойдёшь с нами, парень, а там разберёмся!
Два латника схватили юношу под руки и повели к коням, а древней силы внутри, как не бывало.
– Ладимир, не бойся все будет хорошо, – крикнула тётя Маша. – Они разберутся.
– Присмотрите за матерью, – сказал Лад и обречённо пошёл с дружинниками…
– Что делать будем? – спросил тысяцкого латник, вёзший парня, когда они отъехали подальше от людей.
– Даже не знаю. Всегда эти деревенские насочиняют лишнего. Хорошо что успели спасти, а то убили бы…
– Вам, конечно, виднее, командир, но может лучше отвезём его к знахарю местному, пусть посмотрит и скажет, что делать. В городе одно дело, а в деревнях всякое бывает…
– Ну едем, по дороге ведь, прямо у лагеря живёт твой знахарь. Как это угораздило тебя, парень? – тысяцкий улыбнулся Ладу. – Но ты не бойся, ничего этот знахарь не почует, а мы тебя потом в дружину примем, все лучше, чем с деревенскими иметь дело…
К дому мольфара добрались быстро. В Терёмушыне его звали по-разному: знахарем, колдуном или даже волшебником, ведь он не был местным жителем, пришёл лет двадцать назад. Говорили, что он с гор на западе, потому и стали называть мольфаром.
Тысяцкий постучал, не дожидаясь ответа, дёрнул дверь – та оказалась заперта. Он походил вокруг дома, по заглядывал в окна, по всей видимости в доме было пусто.
– Да ну его, колдуна треклятого! Обойдёмся! – разозлился тысяцкий.
– Но как же… – начал латник, который предложил идти к мольфару.
– Молчи! Я сказал, что обойдёмся, значит обойдёмся!
Вдруг дружинники перестали спорить. С лагеря к ним направлялся мужчина в долгой серой рясе, на шее у него болтался большой крест.
– Отче, – почтительно склонив головы хором молвили солдаты.
– Что же это, вы, дети, пришли в дом поганый. Неправедный живёт там. Он ушёл, когда завидел меня с вами утром.
– Отче, – с благоговением сказал дружинник, спорившей с тысяцким. – Деревенские говорят, что этот малый сглазил их.
– Ясно. И вы пришли к ведуну, а не ко мне?! Спустись на землю, парень.
Дружинник спихнул Лада вниз. Тот робко подошёл к священнику.