Распутин обещает увольнение Николая Николаевича
Я имел постоянные совещания с представителями еврейства. Мы обсуждали вопрос, что мы могли бы еще предпринять по делу достижения равноправия для евреев. Я делал все от меня зависящее, но положение евреев продолжало оставаться все еще очень тяжким. Несмотря на поддержку Распутина и мои отношения в надлежащих правительственных кругах, все еще не могло быть и речи о победе в деле разрешения еврейского вопроса.
Я хлопотал о царской аудиенции для еврейских представителей, чтобы они лично могли бы изложить свое положение. Также в этом вопросе мне помогал Распутин. Он наконец уговорил царя дать представителям еврейства аудиенцию. Я этому очень радовался. Мы решили, что в состав делегации должны войти адвокаты Грузенберг, Слиозберг и член Государственной Думы Фридман. Однако царь отказался принять эту делегацию, так как в нее входили адвокаты и революционеры.
Распутин имел совещание по этому вопросу с царем и предложил мне состав делегации: барон Гринцбург, М.А. Гинцбург и киевский сахарозаводчик Л.И. Бродский. Когда мы об этом сообщили указанным лицам, то они были очень изумлены, но отказались говорить с царем, так как они не могли взять на себя всю ответственность за этот разговор с царем. Таким образом, мое предложение не осуществилось.
Между тем политика Николая Николаевича становилась все более угрожающей и вызывала среди евреев невероятное возбуждение. Несколько еврейских представителей обратились ко мне с просьбой устроить новое совещание с Распутиным. Они строили большие надежды на баснословное влияние чудотворца, но одновременно хотели знать, на что им надеяться и чего им ждать. Я не возражал против предполагаемого совещания и при первом удобном случае сообщил Распутину об этом, поясняя, что еврейские представители хотят его совета для дальнейших действий.
Он внимательно меня выслушал и заявил, что согласен принять еврейских делегатов. После сообщения о результатах моих переговоров Мозесу Гринцбургу последний предложил устроить торжественный обед на квартире адвоката Слиозберга, которого Распутин считал надежным и заслуживающим доверия вождем еврейства. Действительно, без малейшего личного интереса Слиозберг сделал очень много для еврейского народа.
В назначенный день на квартире Слиозберга собрались представители еврейства, среди них находились: барон Гринцбург, Мозес Гинцбург, Бланкенштейн, Мандель, раввин Мазо и многие другие, фамилии которых я теперь уже забыл. Когда все были в сборе, мне по телефону была передана просьба приехать с Распутиным. Мы поехали. На квартире Слиозберга Распутин был встречен очень торжественно и с большими почестями.
Еврейские делегаты, старики с длинными седыми бородами, в течение вечера рассказывали Распутину о преследованиях евреев Николаю Николаевичу и другими антисемитически настроенными сановниками. Их рассказы оставили глубокое впечатление на Распутина, и он был действительно потрясен.
При попытке успокоить еврейских делегатов он сам с трудом сдерживал слезы. Когда всеобщее волнение немного улеглось, Распутин пояснил, что он готов помочь евреев, но ему кажется невозможным провести в короткое время радикальные меры, так как правительственные круги слишком пропитаны антисемитизмом.
— Правительство и дворянство, — сказал он, — злы, как собаки. Нужно готовиться к упорной и длительной борьбе. Положение ужасное, но как его изменить? Я сделаю все, что смогу. Только скажите мне, что мне делать.
— Помоги нам, отец Григорий, — ответили обнадеженные словами Распутина делегаты.
— Вы дураки, — сказал Распутин, — несмотря на ваше богатство и ум, вы не умеете подделаться к людям, которые могли бы быть вам полезными. Вы должны подкупить всех нужных вам людей и стараться всевозможными способами связать интересы влиятельных лиц с вашими интересами.
Делегаты рассказывали Распутину, что еврейские вожди Винавер, Грузенберг, Калманович, раввин Эйзенштадт и Фридман являются противниками такой тактики, так как, по их мнению, главной целью должно являться достижение равноправия для евреев. Но для проведения такой реформы необходимо время.
— Я действительно вас не понимаю, — возразил Распутин. — В прежнее время многие евреи имели большое влияние: например Поляков. Симанович и теперь имеет доступ к царю. Почему вы не хотите постараться также найти к нему пути?
Делегаты продолжали свои жалобы против Николая Николаевича и просили Распутина избавить еврейство от его преследования. Он, очевидно, не ожидал, что ему столько придется услышать. Один за другим мы сообщали Распутину случаи гонения на евреев и выражения против них ненависти со стороны Верховного Главнокомандующего и не могли удержать наши слезы при рассказах о несметных еврейских казнях через военные власти.
Распутин встал и перекрестился. Это означало, что он дал сам себе клятву нам помочь. В глубоком волнении объяснил он, что Николай Николаевич будет устранен от должности вождя русской армии в течение десяти дней, если только с ним ничего не случится.
— Тогда царь возьмет на себя командование армией, и мы сможем, может быть, сделать что-нибудь для евреев, — сказал он
Все присутствующие были потрясены этим обещанием. Я предложил преподнести подарок в сто тысяч рублей для семьи Распутина. Мое предложение было принято. Распутин выразился, что он об этом сообщит царю.
На другой день М. Гинцбург внес в один из банков на имена дочерей Распутина по пятьдесят тысяч рублей. С удивлением мы следили, как Распутин сдержал свое обещание. Еще до истечения десяти дней Николай Николаевич был смещен и назначен командующим кавказской армией.
Сила Распутина
Распутин часто утверждал, что он владеет особой силой, при помощи которой он может все достигнуть и в опасные моменты даже спасти свою жизнь. Скептики этому не верили. В действительности Распутин обладал особой способностью, которую он называл своей «силой». Мне приходилось наблюдать, как эта «сила» у него проявлялась и как он ее применял.
Я не намереваюсь давать объяснения этой «силы» и не могу сказать, был ли это гипноз или магнетизм. Про это много говорилось и писалось. Я хочу только передать мои личные наблюдения и мне известные факты. Особенно показательны мне кажутся мои наблюдения в этом отношении по делу Николая Николаевича.
Распутину самому приходилось много страдать вследствие враждебности Николая Николаевича. Отношения между обоими были не всегда плохими. Как известно, супруга Николая Николаевича первая познакомилась с Распутиным и позаботилась о его приезде в Петербург. Николай Николаевич сначала также выказывал Распутину благожелательное отношение. Даже одно время он неоднократно исполнял просьбы Распутина об отмене высылки немецких подданных в Сибирь.
Эти просьбы исходили от меня, и я пользовался Распутиным как посредником. За возвращенных германцев мне приходилось поручаться. В действительности большинство прошений о германских подданных исходило от царицы. Но она не считала возможным сама открыто выступать за германских подданных. На одно такое прошение я вдруг получил от великого князя следующий телеграфный ответ: "Удовлетворено в последний раз. В случае присылки новых прошений вышлю в Сибирь".
Я поспешил к Распутину, поднял большой шум и горько жаловался на угрозу главнокомандующего. Распутин улыбался. Он успокаивал меня и объяснял все недоразумением. Он решил лично поехать в главную квартиру и там с Верховным Главнокомандующим выяснить это недоразумение. Он об этом телеграфировал Николаю Николаевичу, но через три часа получил очень определенный ответ: "Если приедешь, то велю тебя повесить".