Распутин понимал, что наступил для исполнения нашего замысла подходящий момент. Он встал и обратился к царю:
— Сын еврейского народа стоит перед тобой. Николай II посмотрел с удивлением на нас обоих с Распутиным и сказал:
— Я не понимаю.
Остальные присутствующие смотрели на нас с большим любопытством. Распутин продолжал:
— Я только начал, он сам изложит тебе все.
Дрожа от волнения, я начал:
— Ваше Императорское Величество, я уже годами живу в Петербурге, но мои сестры и братья и весь наш еврейский народ ничего не знают о вашей любви к нам
Митрополит прервал меня:
— Ты объясняешь очень неясно. Если ты говоришь как сын еврейского народа, то ты должен выражаться яснее
В сильном волнении я продолжал:
— Ваше Величество, мои братья и сестры и весь еврейский народ ждут вашего слова. Они ждут свободы и разрешения на право образования, они ждут вашей милости.
Царь слушал меня. Речь моя была бессвязная. Я говорил отрывистыми предложениями, но Николай II понял, чего я хотел. Все молчали и с напряжением ждали ответа царя. С удовлетворением я заметил, что все присутствующие сочувствовали. Но царь ответил мне:
— Скажи твоим братьям, что я им ничего не разрешу
Я потерял самообладание и со слезами на глазах умолял царя:
— Ваше Величество, ради Бога, освободите меня от этого ответа. Свыше моих сил передать моим братьям такой ответ.
Ласково смотрел царь на меня и сказал спокойным, даже симпатичным тоном:
— Ты меня не понял. Ты должен передать евреям, что они, как и все инородцы, в моем государстве равны с другими моими подданными. Но у нас имеется девяносто миллионов крестьян и сто миллионов инородцев. Мои крестьяне безграмотны и малоразвиты. евреи высоко развиты. Скажи евреям: "Когда крестьяне будут на той же ступени развития, как евреи, то они получат все то, что к тому времени будут иметь крестьяне".
Я ответил:
— Как прикажете, Ваше Величество, я все сделаю.
Я просил митрополита Питирима на другой день принять еврейских делегатов и подтвердить им, что я хлопотал перед царем о равноправии евреев. Барон Гринцбург, Поляков и Варшавский явились к нему, и он им подтвердил правильность моего сообщения.
Протопопов — последняя карта
Наши надежды на царя разбились, и мы находились в очень подавленном состоянии. Мы решили в будущем уже не рассчитывать на непостоянство царя, а действовать больше при посредстве министров. На них можно было легче воздействовать и при помощи орденов и денег перетянуть на свою сторону. Я опять поставил себе целью добиваться улучшения еврейского положения, считая, что скорее возможно улучшить положение отдельных лиц, чем добиться изменения всего режима.
В этом отношении у нас появились новые надежды. Распутин неоднократно сообщал нам, что царь не прочь предоставить евреям некоторые облегчения. Когда нам удалось провести в министры внутренних дел Протопопова, мы взяли с него обещание что-нибудь сделать для евреев. Мы уверили его, что почва в этом отношении уже подготовлена нами и дальнейший успех зависит исключительно от его ловкости и умения.
Когда евреи узнали, что Протопопов обещал принять меры к улучшению положения евреев, то они прислали к нему делегацию. Ему это было очень неприятно, так как он не хотел преждевременно открывать свои карты. Поэтому он принял делегацию довольно сдержанно и не высказал ей своего намерения идти им навстречу. Этим он вызвал сильное недовольство среди евреев.
Протопопов, решив выдвинуть себя на пост министра, вошел сперва в сношения со мной. Мы скоро с ним подружились и стали на ты. Я его свел с Распутиным, который начал ему доверять. Он часто разговаривал с царем о Протопопове и старался царя им заинтересовать. Его старания не остались без результатов.
Первые встречи Распутина с Протопоповым происходили у княжны Тархановой. Потом они встречались в доме князя Мышецкого. Протопопов мечтал о министерской карьере. Мы выдвинули ему наши условия: заключение сепаратного мира с Германией и проведение мер к улучшению положения евреев. Он согласился. Я его потом познакомил с выдающимися представителями еврейства, и он им подтвердил свое согласие относительно евреев.
Однажды Протопопов, Распутин и я поехали в Царское Село к Вырубовой. Она подвергла его, по своему обычаю, особому испытанию. Все сошло хорошо. В лазарете Вырубова представила Протопопова царице, на которую он произвел хорошее впечатление. Скоро он сделался министром внутренних дел, но, как потом оказалось, последним при старом режиме.