— Как скажете, фру Суменсон, — почтительно поклонился привратник и поморщился, провожая взглядом угловатую, тарахтящую, дымящую, воняющую повозку, не подходящую столь воздушной, грациозной пассажирке.
Дама, названная привратником «Суменсон», сама давно не ездила по вызовам. Новые солидные дела, привлекательные возможности и большие люди поглощали её время без остатка. Лишь иногда и только по рекомендациям старых клиентов, ставших добрыми друзьями, она позволяла себе забытые шалости, дарившие ей иллюзию замедления беспокойного и неумолимого бега времени, возвращая в те дни, когда совсем юная куртизанка ловила на себе похотливые взгляды обладателей тугих кошельков, раздевавших её своими потными ручонками, пока она небезуспешно опустошала содержимое их карманов.
Вот и этот вызов, оформленный в виде нижайшей просьбы от знакомого святоши, регулярно пренебрегающего целибатом в её объятиях, был тем случаем, когда отказываться было неправильно и недальновидно. Клиент, как сказал иезуит, был хоть и состоятельным, но не полностью дееспособным, а фру Суменсон не претило обычное человеческое сострадание, особенно, когда оно подкреплялось звонкой монеткой солидного номинала.
Фешенебельный отель Stallmästaregården стоял тёмен и молчалив — зимние месяцы традиционно считались «мёртвым сезоном», и только одно окно на втором этаже призывно горело жёлто-морковным светом.
Швейцар, такой же угрюмый и серый, как весь Стокгольм, принял шубу, поклонился и рукой обозначил направление движения. Фру Суменсон поднялась по хорошо знакомой винтовой лестнице. Дверь открыла какая-то безразмерная грымза. Одежда горничной смотрелась на ней, как на корове — седло. Белоснежный чепчик оттенял неумело наложенный макияж, густые, лохматые брови по своей развесистости могли соревноваться с причёской, но больше всего привлекали внимание своей уродливостью две отвратительные бородавки на носу и на щеке, приковывая взгляд, не давая внимательно разглядеть остальные черты лица.
Горничная кивнула, посторонилась, пропуская фру Суменсон в апартаменты. Посреди гостиной в инвалидной коляске сидел седовласый, опрятный старичок, настолько благообразный, что при виде его хотелось перекреститься. Длинные, аккуратно расчесанные на прямой пробор волосы плавно перетекали в ослепительно белые бакенбарды, а те, в свою очередь — в аккуратную, клинышком, бородку и роскошные гусарские усы под прямым, длинным греческим носом с узкими ноздрями, слабо выраженной переносицей, отчего казалось, что лоб переходит в линию носа с едва заметным изгибом.
— Фру Суменсон? — полувопросительно, полуутвердительно произнёс клиент по-французски, глядя исподлобья. — Признаюсь, когда старина Дальберг описывал вас, я посчитал, что он сильно приукрашивает, однако, увидев лично, убедился, что он даже несколько поскромничал, рассказывая, насколько вы привлекательны.
— О! Вы мне льстите, мсье…
— Луи де Фюнес… Но вы можете меня называть просто Луи…
— У вас очень интересное произношение, Луи, — проворковала Суменсон, проходя внутрь комнаты и кладя на стол свою сумочку.
— Да. Результат детства, проведенного в Сербии… Вы там были когда-нибудь?
— Нет.
— Очень рекомендую. Балканы — край, поцелованный господом. Там прекрасно всё.
— Однако, Луи…
— Ваш гонорар на столе и если вы не против…
— Конечно же. Как предпочитаете? — фру Суменсон, одним движением прошелестев лежащими на столе купюрами, спрятала их в сумочку и провела пальчиком по своему платью от декольте до бедра.
Старичок погладил свою бороду, опустил руки на колёса инвалидного кресла, и фру Суменсон оценила, насколько они сильны — коляска быстро подкатила к даме, затормозив в дюйме от её ног.
— Как видите, я ограниченно дееспособен, поэтому предпочитаю, чтобы моя партнёрша была в аналогичном положении — это уравняет шансы и даст мне возможность снова почувствовать себя полноценным мужчиной. Ну вы меня понимаете?
— Мне раздеться?
— О нет, я привык с этим справляться сам. Располагайтесь в спальне, Марта вам поможет, я сейчас буду…
Толстая уродина, уложив Фру Суменсон на безразмерную кровать, надёжно прикрепила её кисти ремнями к металлической спинке и последним движением накинула на лицо что-то похожее на собачий намордник с деревянным шариком, больно уткнувшимся в губы. Фру Суменсон фыркнула и дёрнулась, но та, которую клиент назвал Мартой, неожиданно приятным голосом прояснила:
— Не беспокойтесь, это ненадолго, мсье де Фюнес обожает поговорить.