Чувствуя, как прожигает спину взгляд штурмовика, сопровождающий удаляющуюся коляску, Ревельская, пересиливая горячее желание припустить со всех ног, пошла нарочито медленно, прогулочным шагом, стараясь всем своим видом излучать беспечность и скуку подростка, вынужденного проводить время с больной, старой родственницей. «Смотрит, не отворачивается», — констатировала она, притворно нагнувшись, чтобы завязать шнурок на ботинке, и похолодела. Немец, уставившись на парочку «внук-бабушка», бросил папироску и сделал первые два шага наперерез. На противоположном конце улицы вдруг часто-часто затрещал пистолет. Штурмовик, развернувшись на ходу, со всех ног бросился на звуки выстрелов. Анна, оставив коляску, тоже автоматически сделала несколько шагов в том направлении, но вовремя одумалась, остановилась, вернулась к банкирской тушке и, проклиная её всеми женскими проклятиями, потащила вниз по улице, подальше от горячего места, вытирая кулаком маленькие солёные слезинки, катившиеся по щекам и не желавшие останавливаться.
Распутин вышел из парадного, насмешливо посмотрел на толпу штурмовиков, лицами похожую на гопоту девяностых, а одеждой — на клуб джентльменов, глянул на вечно затянутое тучами небо, поднял воротник и быстрым шагом пошёл прочь от этой кучки. Казалось, он испугался. Топот и шумное дыхание сзади подтвердили правильность манёвра — сработал стадный охотничий инстинкт, и дежурная смена соглядатаев увязалась за ним.
— Эй, стой! Стой, кому говорят, — ударил в спину прокуренный голос.
Распутин усмехнулся, прибавил шаг, а потом резко нырнул в подворотню и сразу же припустил со всех ног, слыша сзади тяжёлый топот и гневные выкрики. «Их всего трое. Плохо. Надо бы побольше на себя оттянуть, иначе Аня не прорвется. Стоять! Потанцуем, господа!..»
Первого, самого шустрого, он сбил с ног дворовой подсечкой, притаившись за выступом. Следующий за ним, увидев противника прямо перед носом, резко перешёл в режим торможения, старательно выдёргивая пистолет из кармана пальто. Завершить эту операцию ему удалось только при активном содействии Григория. На запястье штурмовика легла правая рука Распутина, на плечо — левая, а тело, влекомое инерцией, усиленной рычагом противника, перешло в свободный полёт, закончившийся в ближайшей стенке. Пальцы солдата сами собой разжались, а вынутый «ствол» перешёл в разряд трофеев. Третий штурмовик добежал до подворотни уже вооруженным. Распутин еле успел отпрыгнуть обратно за колонну, как в разные стороны полетела штукатурка, грязные ошмётки, и только потом по ушам резануло характерное гавканье Pistole 08 Георга Люгера.
— Ну вы посмотрите, какой обидчивый! — возмутился Григорий, передёгивая затвор трофейного парабеллума.
Штурмовик, держа прицел на уровне груди, двигаясь мягким приставным шагом, сместился к противоположной стенке, открывая себе максимальный угол обстрела. Ещё шаг, и укрытие превратится в угол для наказания непослушных. Схватив за шиворот солдата, оглушённого после торможения о стену, Григорий с силой вытолкнул его на открытое пространство, а сам, присев, откинулся спиной на землю, выставив перед собой оружие.
Штурмовик правильно отреагировал на вылетевшее из укрытия тело и успел надавить на спусковой крючок, проделав в своём коллеге неплановую дырку. Следом откуда-то из под ног дважды сверкнуло пламя выстрела и дуэль закончилась с разгромным счётом 3:0 в пользу пришельца из XXI века.
Перевернувшись на живот, Распутин успел сделать контрольный «звонок» в затылок первому, самому шустрому преследователю, неудачно затормозившему о брусчатку, пока тот, отчаянно скуля, крутился на земле, держась за колено. Григорий встал, опираясь о стену и боясь глубоко дышать, чтобы не бередить рану, подобрал еще один трофей, проверил патрон в патроннике. «А теперь, ребятки, показательный урок стрельбы по-македонски!»
Два парабеллума, бьющих одновременно, развивают совокупную скорострельность восемь выстрелов в секунду, больше, чем пулемёт Мадсена. Это неприятное открытие сделала вторая группа, прибежавшая поддержать палящих в кого-то коллег и ворвавшаяся в подворотню без предварительной разведки. Рой свинцовых девятимиллимитровых ос, пребольно нажалив штурмовиков, заставил откатиться обратно за угол и организовать атаку по всем правилам, с должным уважением к противнику. Но было уже поздно. В подворотне, заканчивающейся развилкой, лежало три бездыханных тела агентов германской группы, куча стреляных гильз и личное оружие. Выглядело всё так, словно трое несчастных перестреляли друг друга. Во всяком случае, именно такой версии — к гадалке не ходи — будет придерживаться полиция Швеции, далёкая от шпионских игрищ воюющих сторон.