Аландские острова — беспорядочно сваленные в кучу гранитные валуны. Тысячи лет невозмутимо лежат они здесь, обточённые ветром и водой, неприветливые, угрюмые великаны, не обращая внимания на копошащуюся на их спинах цивилизацию. Однако есть люди, понимающие душу этих скал, кому эти громады близки. Скандинавские викинги прибыли на острова, как первооткрыватели-мореходы. Пришли и остались. Чем-то заворожил этот мрачный край вечных воинов и путешественников, приковал к себе, заставил осесть, угомониться, стать христианами и настроить церквей из местного гранита по всему архипелагу.
Двести лет, со времён войн с беспокойным Карлом XII, Аланды, взятые на шпагу у шведов, служили форпостом России на северо-западе в Скандинавии, намертво запирая Ботнический залив, пока революционеры не начали торговать территориями в обмен на собственное международное признание. Но это будет позже. А сегодня, в январе 1917, Аланды ещё принадлежат России. Тут начинается империя и, быть может, именно поэтому сердце трепещет в такт андреевскому флагу над канонеркой, несущей брандвахту.
Причал, к которому пришвартовался пароходик, был не столь величественен и монументален, как скалистые берега, что не омрачало торжественности момента возвращения на Родину. Прогибающиеся под ногами сходни, под которыми хлюпала вода и шуршала ледяная крошка, упирались в потемневшие от времени, изрядно изношенные балки пристани с обшарпанными перилами, не знавшими кисти маляра с момента начала своей нелёгкой пограничной службы. Неказистость и неряшливость внешнего вида портового хозяйства, особо бросающаяся в глаза после шведской педантичной аккуратности, органично дополнялась потрясающим либерализмом пограничной стражи и таможенников, весьма формально относящихся к проверке прибывающих.
«И это в воюющей стране», — пробормотал Распутин, пряча в карман липовые документы, на которые пограничник едва кинул взгляд, и беря в руки саквояж, который даже не попросили предъявить к осмотру. «Всё-таки бардак — это наше национальное достояние…»
Пока из чрева парома разгружались почта и багаж, палубная команда наводила порядок в помещениях, а пассажиров — нордических финнов и шведов — разбавляла говорливая публика из Питера и его окрестностей, Григорий успел обзавестись приличной пачкой свежих газет, вернулся в салон первого класса и жадно, с головой погрузился в чтение, забыв на какое-то время про свою спутницу.
— Думаешь, там найдется нечто более важное, чем показания Ашберга и Ганецкого? — ревниво произнесла Ревельская, надув губы и заглядывая через плечо Григория.
— Солнце моё! Я тебе уже говорил честно и откровенно, как шпион шпиону — четыре пятых разведывательной информации добывается из открытых источников. Вот смотри, что пишут Петроградские Ведомости от 14 января 1917[17] года:
«Только у нас в годину исключительного народного горя наблюдается исключительная вакханалия цены на предметы первой необходимости, как точно рассчитанный план загасить народную энергию и патриотизм и вызвать тяжелую внутреннюю смуту. Либеральные купцы и промышленники на общегосударственном бедствии набивают себе карманы. Глядя на бар, ошалели у нас и мужики, предпочитающие закапывать в землю, но не продавать по установленным ценам, хлеб».
Распутин отложил в сторону первую газету, развернул следующую.
— А вот «Русское слово» в редакционной статье в поисках ответа на извечный вопрос «Кому на Руси жить хорошо», опираясь на краткие финансовые отчеты о результатах крупных промышленных предприятий за прошлый год, приходит в недоумение от обнаруженных сведений.
«Они прямо ослепляют и оглушают. Оказывается, что для русских промышленников нет и не может быть большего счастья, как подвизаться во времена общего государственного и народного несчастья. Они должны приносить горячие моления за ниспослание небом войны и ждать всеми силами возможно долгого ее продолжения. Они делают за разными кулисами, в обществе разных лицедеев под аккомпанемент пушечного гула великолепные, грандиозные операции и прямо давят замученное великими бедствиями и экономическими недомоганиями население своими сказочными барышами. Теперь время изворотливых и счастливых единиц. Единицы, засучив рукава, чинно и с полным достоинством обирают с небывалым успехом и триумфом все 180 миллионов русского народа. Это проходит у нас незаметно, но это как Божий день ясно, когда вы заглянете внутрь упомянутого, промышленного эдема и хотя бегло разберетесь в нем». Далее автор приводит конкретные примеры крупных промышленников, которым удалось заметно увеличить свои капиталы за время войны: «Скромные, умеренные барыши больших капиталистов в прежние годы, — прибыль в 8, 10, 12 %, — почти совершенно выходит из моды. Их заменила подавляющая, можно бы сказать, развращающая доходность больших окладочных денег. Теперь, заурядная их прибыль в 70, 80, 90 %…»
17
Все газетные цитаты взяты из академических оцифрованных архивов:
https://gpa.eastview.com/crl/irn/?l=ru
https://www.shpl.ru/readers/helpful_links/internet-resursy_po_periodicheskoj_pechati/gazety/dorevolyucionnye_gazety/