— Простите, Ваше высокопревосходительство, — неожиданно подал голос коллежский асессор, — разрешите небольшие уточнения?
— Да, конечно, — снисходительно улыбнулся командарм, — будет любопытно узнать, что вам из Петрограда видно лучше, чем мне отсюда?
— На вашей карте отсутствуют позиции тяжёлых немецких орудий, — синий карандаш запорхал над картой, покрывая тылы германских войск зловещими условными значками, — всего триста единиц, в основном 15 cm schwere Feldhaubitze — 150 мм тяжёлая полевая гаубица 1913 года. Кроме того, где-то в районе местечка Граббе притаилась батарея монстров langer 21 cm Mörser — 210 мм удлинённая мортира…
Радко Дмитриев обратил внимание, как правильно на немецком языке произносит термины докладчик. «Какой маскарад!» — подумал он, глядя на докторские знаки различия «коллежского асессора».
— Вот в этих местах, непосредственно перед германскими позициями устроены засеки. Сваленный лес густо переплетён колючей проволокой. Артиллерией проходы в таких баррикадах не проделаешь. Обратите внимание, как хитро сделаны завалы — в форме сужающегося бутылочного горлышка, упирающегося в блокгаузы с узким сектором обстрела, но мощным деревянно-земляным перекрытием — три наката брёвен толщиной не менее тридцати сантиметров каждое, то есть двенадцать дюймов.
«Та-а-а-к! Для „доктора“ метрическая система привычнее, чем дюймовая. Всё интереснее и интереснее», — подумал генерал.
— Немцы обосновали оборону на демонстрации первой, слабой, так называемой uhrposition — сторожевой линии, подверженной артиллерийскому огню, и всего в полуверсте, — увлеченно продолжал «врач» заполнять карту условными военно-полевыми значками, — построили фланкирующие пулеметно-артиллерийские блокгаузы, соединенные деревянно-насыпными брустверами.
«Ну и какой он доктор? — фыркнул про себя Радко Дмитриев, — да у него эполеты академии Генштаба прорежутся через любой партикулярный наряд!»
— Ключевые участки обороны, так называемые швер-пункты, снабжены убежищами повышенной надёжности, — рассказывая, докладчик будто смотрел внутрь себя, словно читая книгу или вспоминая увиденное. — Гарнизон, укрытый в ротных фортификационных укреплениях, легко сможет вынести артналёт. Только большие калибры — восемь дюймов и выше, способны разрушить такие цитадели прямыми попаданиями. Главный калибр нашей тяжелой полевой артиллерии в шесть дюймов их только поцарапает…
Закончив с живописью, «коллежский асессор» поднял глаза на генерала, и Радко Дмитриев с удивлением увидел в них плохо скрытую досаду. Так смотрят, когда хотят, но не могут сказать всё, что думают.
— Продолжайте…, — запнулся командарм.
— Называйте меня Георгий Ефимович, — торопливо представился он, опережая раскрывшего рот Непенина, а затем неожиданно улыбнулся, — а если неофициально, то просто Жорж…
— Всенепременно, — улыбкой на улыбку ответил генерал, — итак?
— Обратите внимание на то, как стрелы ваших атакующих батальонов упираются аккурат в шверпункты и стоящие за ними батареи тяжелых гаубиц. Такое впечатление, что их строили, зная, как будет развиваться атака…
— В этом как раз не вижу никакой мистики, — вздохнул Вандам, — это единственно-возможные проходы среди болот и бурелома. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы угадать направление движения соперника в этом лабиринте.
— Я про это тоже хотел сказать, — кивнул Георгий Ефимович, — весь атакуемый фронт, от Тирельских болот до Митавского шоссе, представляет из себя лесистую полосу, разделенную топями и песчаными дюнами. Поэтому попытка ввести в дело кавалерию на любом из указанных направлений заранее обречена на провал. Конную массу не представляется возможным использовать по бездорожью из-за столь сложного ландшафта. К сожалению, кавалерия зимой может двигаться вне дорог только при малом снеге и благоприятной почве…
Генерал Вандам согласно кивнул. Командарм нахмурился. Докладчик еще раз обвел карандашом укрепленные районы второй линии немецкой обороны.
— Из-за отсутствия достаточного количества орудий крупных калибров мы не имеем оснований рассчитывать на возможность разрушения артиллерийским огнем хотя бы половины узлов сопротивления при фронте атаки в тридцать вёрст. Можно надеяться лишь на воспрепятствование активности за пределами этих укреплений. Иначе говоря, надлежит беспокоящим огнём держать гарнизоны противника в убежищах, не давать возможности подкрепляться резервами извне и накапливаться для контратак. Но для сохранения боеспособности армии вам надо отказаться от лобового штурма шверпунктов.