Я искренне рассмеялась, наслаждаясь этим вызовом… или это была проверка?
– Вы пытаетесь меня испугать? Боюсь, это вам не удастся. Когда вы пришли мне на помощь, я действительно чувствовала себя неуютно, но только потому…
Отчего я вдруг так откровенничаю с человеком, которого впервые вижу? Я запнулась, и Фарленд закончил фразу за меня:
– Потому что ваш брат испытывает к вам вожделение? – Он криво улыбнулся и с легким удивлением сказал: – Какой приятный сюрприз – видеть, что вас не шокирует моя грубость!
– Это вы так испытываете людей? Тем, что шокируете их? Должна признать, что вы весьма пытливы, мистер Эмерсон, но меня нелегко смутить, разве что… это необходимо по ходу пьесы. Так что, нужен небольшой ипохондрический припадок? Или следует как можно грациознее упасть в обморок? Я предпочла бы упасть в обморок, если вы будете настолько галантны, что вовремя подхватите меня!
На этот раз он рассмеялся:
– Дорогая мисс Вильяреаль, должен признать, что вы – редкая находка! Какая приятная неожиданность! Мне хотелось бы увидеться с вами снова – если ваша семья позволит. У меня есть полудикая арабская кобыла. Хотите на ней прокатиться?
Вскоре я вернулась под опеку миссис Хартфорд, так и не поняв, что это было – вызов или испытание? Что за странный, необычный человек этот Фарленд Эмерсон! К своему удивлению, я обнаружила, что он мне нравится, в его обществе я чувствую себя спокойно: при нем нет необходимости притворяться и играть. В моей жизни это был первый мужчина-друг, которого я приобрела… и потеряла. И возможно, единственный человек, кто знает, какая я на самом деле под известной всему миру блестящей оболочкой. Фарленд, мой циничный друг, – где ты теперь?
Следующие дни я почти целиком провела в компании Фарленда. Все уже перестали покачивать головами и предупреждать меня об осторожности и взамен стали строить предположения о том, к чему приведут наши отношения.
Говоря по правде, меня, как и Фарленда, не заботило, кто что подумает. Его полудикая кобыла меня не сбросила, я практиковалась в стрельбе сначала по неподвижной мишени, а затем по летающей – по глиняным голубям – и не слишком опозорилась. Пока я была с Фарлендом, мне не приходилось думать о ком-нибудь другом или кого-либо бояться. И я тщательно запирала дверь каждый раз, когда оставалась одна.
– Это настоящее достижение! Фарленд Эмерсон, подумать только! Он еще не сделал тебе предложения? – Мари-Клэр настойчиво выпытывала у меня подробности. – Скажи мне, – жадно облизав розовые губы, шепотом спросила она, – вам хорошо… вдвоем? Он не возражает против того, что не был первым?
Я не стала ничего подтверждать или отрицать, и в конце концов Мари-Клэр неохотно отступилась, напоследок посоветовав мне быть осмотрительнее, потому что обо мне «уже говорят».
– Неужели? Как это лестно!
По крайней мере, рассуждала я, оставаясь одна, больше мне не грозят стычки с Фернандо или Блейзом. С Фарлендом я в безопасности, пусть об этом знаем только мы с ним.
– Триста, дорогая, думаю, ты знаешь, что я всегда была свободна от предрассудков… – с беспокойством начала она, – и сейчас, надеюсь, ты понимаешь: я беспокоюсь только о тебе, и мне не важно, что могут подумать или сказать другие. Но ты еще так молода и неопытна… В общем, мне очень бы не хотелось, чтобы кто-то причинил тебе боль. Мужчины могут быть… ну, иногда они могут говорить определенные вещи, и совершать определенные поступки, и вести себя совершенно искренне – в данный момент! Но дело в том, что…
Я стояла у окна, спиной к тете, и думала: а если сказать ей, что мне уже пришлось в этом убедиться? Если сказать, что я не такая невинная и неискушенная, как она думает… и что именно ей в большей степени угрожает опасность, что именно ее искренние чувства могут быть безжалостно растоптаны?
Я была рада, что свет бил ей в глаза и тетя не могла увидеть выражения моего лица.
– Моя дорогая тетя Чэрити! – сказала я, неловко рассмеявшись. – Уверяю тебя, что нет ни малейших оснований за меня беспокоиться! Пусть все говорят о Фарленде Эмерсоне – мы с ним только друзья. Даю тебе слово. Он… он единственный мужчина, с которым я могу свободно разговаривать, и нам приятно общество друг друга – вот и все! Говорят, что мне грозит опасность быть скомпрометированной, – не удержавшись, добавила я, – из-за того, что я слишком много времени провожу с Фарлендом. Да, мне он нравится, тетя. И я ему доверяю. Между прочим, он ни разу даже не намекнул на что-нибудь непристойное! И меня совершенно не волнует его репутация – это всего лишь досужие вымыслы людей или то, каким он хочет предстать в их глазах! Конечно, у него надменный и циничный вид, он ни о ком и ни о чем не заботится, но под этой оболочкой… – Тут я замолчала, почувствовав, как мурашки побежали у меня по телу. Однажды Фарленд Эмерсон позволил мне заглянуть в глубины своей искореженной души…
– Ну что ты, дорогая! Я не хотела сказать, что… – Прикосновение теплых рук тети вывело меня из оцепенения, и я услышала свое неровное дыхание. – Ты глубокая натура, и у тебя есть дар понимать других людей, чего многие из нас лишены. Только… только обещай мне, что будешь осторожна!
Это было накануне свадьбы, и я собиралась снова кататься на лошади с Фарлендом.
– Я обещаю! – беспечно сказала я. – И я обязательно вернусь вовремя, чтобы успеть переодеться к обеду у твоей подруги. Папа тоже с нами поедет?
– Нет… Он еще с несколькими джентльменами отправляется в город играть в карты – вероятно, в какой-нибудь притон! – И добавила другим, уже не язвительным, а нарочито небрежным тоном: – Блейз обещал нас сегодня сопровождать, его тоже пригласили на обед.
Во время прогулки я чувствовала, что у меня внутри все кипит, и раздраженно кусала губы. Заметив мое состояние, Фарленд остановился и предложил разом с этим покончить:
– Если вы не в духе, то нет смысла себя мучить. Слезайте с лошади и сколько угодно колотите кулаками по земле! Или, может быть, хотите пострелять? Я найду вам много пустых бутылок!
– О, проклятие! Если бы мне не надо было уезжать из Калифорнии! Если бы я могла… если бы я могла убежать от всех и всего куда-нибудь… куда-нибудь! Плыть на корабле в шторм… скакать с дикими бедуинами по бесконечной пустыне… грести на каноэ, изучая какую-нибудь не нанесенную на карту реку! Даже, как мисс Найтингейл, отправиться сестрой милосердия ухаживать за бедными ранеными солдатами в Крым! Что-то делать… учиться… познавать жизнь, а не просто существовать как… растение!
– Браво! – как всегда, цинично произнес Фарленд и зааплодировал. – Я восхищен вашей любовью ко всему эффектному, моя дорогая Триста! И искренне надеюсь, что когда вы определитесь, что именно вам надо, то сумеете этого достичь. Только одно уточнение: зачем ограничиваться ролью сестры милосердия? Почему бы вам не стать врачом? Уверен, что не так уж много женщин способны принять такой вызов! – И тут же, пожав плечами, он ринулся со мной наперегонки.
Как обычно, я надела вместо своих громоздких юбок бриджи и старую рубашку Фарленда, которая здорово села и поэтому была мне впору. Раньше мне уже несколько раз почти удавалось победить Фарленда. На этот раз, на удивление, мне удалось его обогнать. Я с триумфом соскочила с маленькой кобылы и улеглась в тени, закинув руки за голову.
– Будь я проклят, если сейчас вы не похожи на мальчика! Где же ваше женское изящество, где ваши формы?
Я состроила гримасу:
– Вы говорите так потому, что проиграли. И черт с ними, с «женским изяществом и женскими формами». По-моему, так гораздо удобнее и естественнее одеваться. – Я повернула голову и взглянула в его красивое, бесстрастное лицо. – Знаете, мне действительно будет недоставать всего этого, – сказала я. – И особенно вашей дружбы. И не хмурьте так грозно брови, Фарленд Эмерсон! Я имела в виду именно то, что сказала.
– Наверное, это так! Видит Бог: вы за неделю узнали обо мне больше, чем те люди, которые воображают, что знают меня всю жизнь! – Он лежал, вытянувшись, рядом со мной, прикрывая рукой глаза от солнечных лучей. Несмотря на эту расслабленную позу, в голосе Фарленда было столько горечи, что я уже протянула к нему руку, но тут он заговорил другим, нарочито небрежным тоном: – Знаете, вам не обязательно сейчас же возвращаться! Я тут подумал, что для нас обоих будет удобнее, если мы объявим, что по уши влюблены друг в друга и хотим заключить помолв– ку еще до вашего отъезда. Конечно, на длительный срок, потому что мы знакомы очень недолго, а вы еще учитесь в школе. Достаточно надолго, чтобы проверить свои чувства – или передумать, без того, чтобы тебя сочли ненадежным и бессердечным! – Фарленд повернул ко мне голову, но я не могла различить выражения его глаз, попавших в тень. – Я не думал, что ошеломлю вас своим предложением, дорогая Триста! – сухо добавил он. – Вы, кажется, сейчас лишились дара речи, но я надеюсь, что вы все же немного подумаете над ним, прежде чем разразиться безжалостным смехом и тем самым растоптать мои самые искренние чувства, не говоря уже о сердце, которое я только что преподнес вам на блюде, как голову Иоанна Крестителя!