Внезапно Эзме Маккалан расхотелось быть порядочной, правильной и степенной особой. Захотелось стать шальной, распутной, свободной и страстной. Любить и быть любимой. Целовать, ласкать, трепетать в объятиях красивого мужчины — пусть и совсем недолго. Поэтому она привстала на цыпочки и коснулась губами его губ.
Желание тотчас же всколыхнулось в нем мощной волной. Он привлек ее к себе и ответил на ее поцелуй жадно и страстно. Они целовались, не разжимая объятий; их губы и языки ласкали, узнавали друг друга. Он прислонил ее к каменной стене, прижался к ней вплотную, коленом раздвинул ей ноги, его рука ласкала ее грудь, а ее ладони гладили его широкую спину.
Потом он отпрянул, задыхаясь.
— Эзме… Мы должны остановиться, или я овладею нами прямо здесь!
Эзме тоже понимала, что они должны остановиться. Они ведут себя неприлично, так нельзя. Но она никогда еще не чувствовала себя такой живой и свободной. И такой готовой уступить своим необузданным желаниям…
Куинн отступил на шаг и вдруг нахмурился.
— Вы ведь не ставите надо мной еще один опыт? — прошептал он.
Впервые с тех пор, как они познакомились, Эзме услышала в голосе Куинна Маклохлана неподдельную боль, увидела в его глазах тоску. Она поняла, какой властью обладает и какую боль способна ему причинить. Но она и сама много лет провела в одиночестве и тоске. Да, она находила утешение в работе, в сводах законов и в Джейми, но… теперь ей этого мало!
— Нет, Куинн, я не ставлю опытов, — прошептала она. — Я просто хотела вас поцеловать.
Его губы изогнулись в улыбке. Затем на террасу вышла еще одна пара, и он нахмурился.
— Лучше нам вернуться, — хрипло прошептал он, — иначе неизвестно, какие слухи о нас пойдут!
Эзме не возражала, потому что он, к сожалению, был прав. Они приехали в гости… На самом деле они не муж и жена. Не нужно было ей целовать его здесь и где бы то ни было. Ее желания совершенно неуместны. Она порядочная женщина; у нее есть брат, который ее уважает. Если она уступит своим порывам, она многое потеряет.
Поэтому она молча последовала за ним.
Через несколько часов, в ожидании кареты, Эзме наконец успокоилась. Ее вспышка в комнате для переодевания не закончилась для них катастрофой. Правда, некоторые женщины делали вид, будто не замечают ее, но другие, те, кто разделяли ее взгляды, нарочно подходили к ней и говорили что-то приятное. Ей по-прежнему приходилось изображать дурочку, но их поддержка ее тем не менее вознаградила.
Однако Куинн за весь вечер почти не заговаривал с ней и даже как будто избегал ее. И по дороге домой он не сделал попытки коснуться ее. Сидел, ссутулясь, в углу, опустив голову и скрестив руки на груди — словно черепаха, которая прячется в панцирь. Может, он жалеет о том, что произошло на террасе? Из-за ее страстного порыва он раскрылся перед ней, показал свою уязвимость. Куинн гордый человек; скорее всего, он пожалел о минуте слабости. Теперь он станет презирать ее… а может, и возненавидит.
Несколько дней спустя перед самым рассветом Куинн трясся в наемном экипаже, который раскачивался на дороге, словно баркас на море. Небо на востоке окрасилось в розовый цвет. Навстречу уже начали попадаться пекари, зеленщики и торговцы рыбой со своими тележками. Еще одна ночь в клубе прошла впустую! Впрочем, не совсем впустую. Теперь он был почти уверен: если граф и потерял деньги, то только по его собственной вине. Его никто не обманывал. А Макхит, похоже, в самом деле славный малый, каким его все считают. Никто не мог сказать о нем ни одного худого слова: все клиенты были более чем довольны его работой.
Сегодня ночью Куинн пришел еще к одному заключению — он и предвкушал его, и боялся с той самой ночи на террасе. Им с Эзме пора возвращаться в Лондон и покончить с этим фарсом, с мечтами о жизни, которая ему недоступна, в доме, который никогда не был для него домом до тех пор, пока в нем не поселилась Эзме. Так будет лучше для них обоих. Она вернется к безмятежной жизни в доме брата и будет надеяться выйти за человека вроде Макхита, а он — к привычно одинокому, но полезному существованию.
Он постучал по крыше, и возница послушно остановился.
— Мы еще не доехали до места, что вы мне назвали, — возразил кебмен, когда Куинн открыл дверцу и шагнул на мостовую.
— Хочу немного пройтись и подышать воздухом, — объяснил Куинн, щедро заплатив вознице.
Тот ответил ему понимающей улыбкой:
— Хотите немного протрезвиться до того, как вас увидит ваша хозяйка, так?