Казалось, его акцент имел прямую связь с местечком между моих ног. Его голос звучал так, будто Бенедикт Камбербэтч читает эротическую аудиокнигу.
– Нет.
Он ждал, изучая меня прохладным взглядом. Меня раздражала его уверенность. Раздражало, как мало он говорил и как много выражал этими скудными словами.
– Чего ты хочешь? Мы совсем друг друга не знаем. – Мой тон звучал деловито.
– Не согласен с такой формулировкой. – Дэвон провел по языку листочком мяты, украшавшим его бокал. А затем тот исчез у него во рту. – Я знаю каждый сантиметр и изгиб твоего тела.
– Ты знаешь меня только в библейском смысле.
– Мне нравится Библия. Хорошая книга, не находишь? Эпизоды о Содоме и Гоморре особо насыщены событиями.
– Я предпочитаю художественную литературу.
– Как и большинство. В художественной литературе все получают по заслугам. – Он подавил улыбку. – А еще многие возразили бы, что Библия – это тоже художественный вымысел.
– Как думаешь, в реальной жизни люди получают то, что заслуживают? – уныло поинтересовалась я, размышляя о диагнозе доктора Бьорна.
Дэвон, нахмурившись, потер пальцем подбородок.
– Не всегда.
В свой сорок один год он казался очень искушенным, намного старше меня. Обычно я выбирала мужчин, во всем противоположных Дэвону. Молодых, безрассудных и неприкаянных. Парней, которые не останутся со мной и не будут ожидать, что останусь я.
Одноразовых.
Дэвон же обладал врожденным авторитетом мужчины, который всегда одерживал победу, манерами представителя королевских кровей.
– И почему я вообще с тобой связалась? – выпалила я, понимая, что веду себя дерзко и вымещаю на нем злость, но все равно позволяя себе это сделать.
Дэвон провел подушечкой пальца по краю бокала.
– Потому что я красив, богат, божественен в постели и никогда бы не надел кольцо тебе на палец. Ровно то, что ты ищешь.
Меня не удивило, что Дэвон догадался о моих проблемах с обязательствами, учитывая, как именно мы с ним расстались.
– А еще высокомерен и намного старше меня, и к тому же ты официально признанный жутковатый друг семьи. – Я сложила пальцы в крест, чтобы прогнать его, как вампира.
Дэвон Уайтхолл был лучшим другом и адвокатом моего зятя Киллиана. Я виделась с ним на семейных торжествах не меньше трех раз в год. Иногда чаще.
– Я, конечно, не психолог, но тут веет проблемами с отцом… – Кубик льда проскользнул между его полными губами, когда он отпил коньяка. Дэвон разгрыз его ровными белыми зубами, не прекращая улыбаться.
– У меня нет проблем с отцом, – огрызнулась я.
– Конечно. У меня тоже. А теперь расскажи, почему ты плакала.
– Почему тебя это волнует? – простонала я.
– Ты свояченица Киллиана. А он мне как брат.
– Если ты сейчас начнешь намекать, будто мы дальняя родня, то меня стошнит.
– Тебе это в любом случае сегодня предстоит, учитывая, как быстро ты напиваешься. Так что?
Он ведь не отстанет?
– Ни хрена ты от меня не получишь, Уайтхолл.
– Почему? Ты-то от меня получила. Все двадцать три сантиметра.
Двадцать три? Правда? Неудивительно, что мне до сих пор снились яркие сны о нашем сексе.
– Говорю в последний раз: я ничего тебе не скажу.
– Прекрасно. – Дэвон потянулся через барную стойку, взял бутылку коньяка с двумя чистыми бокалами и со стуком поставил их между нами. – Я сам все выясню.
Вторая
Дэвон
Часом ранее
Я сидел в конференц-зале юридической компании «Уайтхолл и Бейкер» и обсуждал свою любимую на свете тему – положения договора (другие темы на букву «П», такие как женские прелести и покер, шли с небольшим отрывом), когда мой мир разлетелся на крошечные крупицы.
– Мистер Уайтхолл? Сэр?
В зал ворвалась моя помощница Джоан: по обыкновению причесанные серые кудри растрепаны, очки для чтения съехали набок. Я отвел взгляд от Киллиана, Хантера и остальных членов правления «Королевских трубопроводов».
– Как видишь, Джо, я на совещании. – Американцы печально известны своей бестактностью и излишним драматизмом, но это уже никуда не годится.
– Чрезвычайная ситуация, сэр.
А это, само собой, попросту невозможно. Чрезвычайные ситуации – удел людей, которым есть что терять. У меня же очень мало родственников и считаное количество друзей. Большинство из них сейчас находились в этом зале вместе со мной, и, говоря откровенно, ради спасения кого-то из них я бы не пожертвовал ни одной конечностью. Или ночью полноценного сна, если уж на то пошло.