– А-а-а! – закричал Фрэнк, отпустив нож – который, кстати сказать, до сих пор, мать его, торчал у меня из плеча, – и беспомощно замахал руками. – Мои глаза! Мои глаза!
Под нами разлилась теплая лужа крови, и я понял, что это моя кровь. Собрав последние силы, я сосредоточился и попытался вырвать ему глазное яблоко, что оказалось не так просто, как звучало с его слов, ведь глазницы состояли сплошь из плотной кости, и мне приходилось пробираться сквозь нее.
– Хватит! – взревел Фрэнк. – Прекрати!
Но потом прекратил как раз таки он сам.
Точнее, упал на меня, весом своего тела вгоняя нож еще глубже в мое плечо.
Из его спины торчал нож для стейка. А над ним, тяжело дыша, стояла Эммабелль.
Я решил, что сейчас самое время потерять сознание.
А потому так и сделал.
Тридцать восьмая
Дэвон
Я очнулся на больничной койке.
Все болело.
Все, кроме плеча, которое я не чувствовал вовсе. Я украдкой покосился на него, нахмурив брови, и увидел, что оно перевязано.
Я окинул взглядом палату, которая казалась бесконечной: сплошь заставлена шкафчиками из светлого дуба и медицинским оборудованием.
Киллиан стоял возле окна с видом на парковку и тихо разговаривал по телефону. Хантер сидел в кресле рядом с ним и что-то печатал в ноутбуке, а еще я слышал доносящийся из коридора голос Сэма.
Все мои друзья здесь.
А моя семья, само собой, нет.
Но что по-настоящему меня беспокоило, так это Мечта.
– Эммабелль.
Ее имя первым сорвалось с моих губ.
Киллиан повернулся, пройдясь по мне своим фирменным холодным взглядом, словно кусочком льда.
– С ней все нормально, – заверил он. – Персефоне наконец-то удалось оторвать ее от тебя, чтобы отвести на обследование. Врачи держат ее под наблюдением.
– Мне нужно ее увидеть.
– Она через три палаты по коридору. – Хантер поднял взгляд от ноутбука и захлопнул крышку.
Я посмотрел на него в упор и повторил снова:
– Мне нужно ее увидеть.
– Ладно, ладно. Чокнутая стерва с нерешенными проблемами с отцом сейчас прибудет, – пробубнил он себе под нос, положив ноутбук на столик из светлого дуба, и спешно вышел из палаты.
– И это все, что смогла обеспечить моя клятая американская медицинская страховка? Не хватает только вазы с фруктами, чтобы окружающая обстановка превратилась в чью-то кухню в стиле 90-х.
– Радуйся, что дерево, которое тебя окружает, не стенки гроба, – отрезал Киллиан.
Дверь открылась, и в палату вошел Сэм. Я и так никогда не был особо рад видеть этого парня, а сейчас и вовсе испытал откровенное разочарование. Я ожидал увидеть Белль.
Он закрыл за собой дверь, держа в руке телефон.
– Уверен, ты будешь рад узнать, что мои услуги больше не требуются. С Саймоном вопрос решен. Фрэнк мертв стараниями сумасшедшей, в которую ты влюблен, а о человеке, нанятым твоей матерью – Рике Лоухоне, тоже позаботились.
Я знал, что «позаботились» – кодовое слово, означавшее, что тот теперь тоскует по фьордам[33]. Бреннан – крайне продуктивный убийца. Если однажды в Штатах возникнет проблема с перенаселением, не сомневаюсь, что ее уладит именно он.
– Мне нужно ее увидеть. – Я решил, что буду просто повторять за самим собой, как попугай, пока Эммабелль не окажется передо мной живая, здоровая и беременная. Все же я не мог спросить ни у кого из них, все ли хорошо с ребенком. Вопрос казался мне слишком личным, и я не был уверен, что не разрыдаюсь, независимо от ответа.
– Персефона уже везет ее в кресле-каталке, – сказал Сэм.
В кресле-каталке?
– Заезжаем. Разойдитесь, пожалуйста, – прощебетала Перси. Киллиан поспешил открыть ей дверь, и она вошла, ввозя Мечту в палату.
Эммабелль выглядела уставшей в светло-голубом больничном халате. Сидела, сложив руки перед собой. С такого ракурса мне был не виден ее живот.
Персефона поставила ее возле края моей больничной койки. Я с трудом сглотнул, все внутри горело.
– Все на выход. Мне нужно поговорить с Белль.
Все послушно вышли.
Белль, медленно моргая, смотрела на меня мгновение, будто на незнакомца.
Черт побери, надеюсь, она не потеряла память. Я только что совершил героический поступок – возможно, единственный в своей жизни, – и мне нужно, чтобы она об этом знала и мы перестали валять дурака.
– Ребенок… – начал я, но замолчал. Отчасти мне было страшно узнать. Я ведь видел кровь перед тем, как потерял сознание в доме ее родителей.
Белль наклонилась и опустила свою холодную липкую ладонь на мою теплую, лежащую на больничной койке.
33
Отсылка к скетчу «Монти Пайтон: Летающий цирк»: в нем продавец зоомагазина пытается убедить недовольного покупателя, которому продал мертвого попугая, что тот на самом деле жив. Делает он это, прибегая к различным абсурдным аргументам: «попугай спит/ у него обморок/это норвежский попугай, и он тоскует по фьордам». Фраза «тоскует по фьордам» – способ описать мертвого человека, убеждая при этом, что на самом деле он вовсе не мертв.