– Да, я знаю. Я никогда не причиню тебе боль, милая.
А потом, прежде чем я успеваю опомниться, он садится на корточки перед открытым внедорожником и прикасается ко мне ртом. Я сгораю от стыда. Мне неловко. Хочется оттолкнуть его, но в то же время я не хочу выглядеть плаксой, особенно после того, как добр он был ко мне. После того как всегда уделял мне особое внимание, массируя ноги и разминая колено.
Я зажмуриваюсь и напоминаю себе, что об этом никто не узнает.
Ни Перси. Ни мои родители. Ни мои лучшие друзья – Росс и Сейлор. И уж точно не другие бегуны. Как говорится, а слышен ли звук падающего дерева в лесу, если рядом никого нет?
Это будет наш маленький секрет.
Тайна, которую я унесу с собой в могилу.
Между ног все намокло. Я не знаю, нравится мне или нет.
То есть мне нравится внимание, но… не знаю. Не факт, что нравится все остальное.
Когда по ощущениям проходит целая вечность, хотя на самом деле, наверное, всего десять минут, он останавливается, отворачивается от меня, и я вижу, как двигаются его руки под толстовкой. Он дрочит. Кончает. Мне ничего не видно, потому что он стоит спиной. Вытершись детскими салфетками, он возвращается к машине. К этому времени я уже снова сижу на краю, свесив ноги, будто ничего не случилось.
У нас все нормально. В полном порядке. Они с женой расстались, и все произошло по взаимному согласию. Все совсем не так, как говорили в том новостном выпуске. К тому же если это так плохо, то почему так приятно?
– Эй, – ухмыляется Локен.
– Эй.
А потом он целует меня с языком, и я чувствую свой мускусный землистый привкус и вкус его слюны – сочетание, которое я не ощущала еще никогда.
И тогда я прихожу к выводу, что грех не так уж и плох на вкус.
Двадцать первая
Дэвон
Как только Мечта с громким стуком захлопнула дверь в свою комнату, Луиза повернулась ко мне и сказала:
– Знаешь, я ведь не дура.
– Я никогда тебя ею не считал, – непринужденно ответил я, сделав глоток вина.
– Ты до сих пор ко мне не прикоснулся. Даже не поцеловал.
У нас прошло шесть свиданий. Весьма приятных, но я всегда старался выступать рядом с ней в роли Благовоспитанного Дэвона. Мы не обсуждали странных животных, а она не дразнила меня ни из-за возраста, ни из-за акцента, ни – если уж так подумать – из-за самого факта моего существования.
– Горжусь своим хорошим поведением, – беззаботно заявил я.
– Ты величайший на свете грешник, и мы оба это знаем, – Луиза ответила нетерпеливой улыбкой. – Если бы ты хотел меня, то уже взял бы.
Я откинулся на спинку стула, задумчиво рассматривая ее лицо.
Луиза выглядела почти на свой возраст, ее кожа стала тоньше, изящно облегая кости, что придавало ей элегантный, слегка истощенный вид. Она была совершенно не похожа на Мечту с ее пухлыми щечками, россыпью веснушек и румяной здоровой кожей.
Красота Луизы таила прошлое, морщины и истории.
Ее привлекательность была намного интереснее, чем у потрясающей красотки, которая выглядела отфотошопленной от и до.
– Ты мне нравишься, – признался я Луизе.
– Видимо, недостаточно, чтобы сделать шаг, – легко ответила она.
С ней все давалось легко, что и порождало искушение уступить просьбе моей матери.
– Тогда почему ты здесь? – спросил я.
– Все еще не теряю надежды. Это глупо? – Она вращала стоящий на столе бокал, держа его за ножку.
– Глупо? Нет. Маловероятно? Всегда.
– Думаю, я могла бы тебя сломить, – мечтательно заявила Луиза, потягивая красное вино. Свет свечей окутывал черты ее лица, отчего улыбка казалась мягче. – Если бы еще год назад я сказала тебе, что мы будем сидеть вместе, обсуждать возможные отношения, ты бы мне не поверил.
– Нет, не поверил бы, – признался я.
– Но вот мы здесь.
– Вот мы здесь.
Я снова украдкой глянул на дверь в комнату Мечты.
На этот раз она не стала ни подслушивать, ни подсматривать.
В конце недели проходил званый вечер.
Семьдесят седьмой ежегодный бостонский бал по сбору средств в фонд Джеральда Фитцпатрика – некоммерческой, не облагаемой налогами организации, знаменовавший для многих официальное наступление весны.
Денежные поступления от бала, которые обычно составляли около трех миллионов долларов, отправлялись в различные местные организации, до коих мне не было никакого дела.
Но это отличная возможность для списания средств моей фирмы и к тому же потрясающий предлог, чтобы надеть костюм от Ermenegildo Zegna.