Она вновь взмахнула подолом платья и умчалась.
Я остановился.
В первый, мать его, раз я пришел к выводу, что бегать за Эммабелль Пенроуз, возможно, не самое правильное, конструктивное и веселое занятие.
Я остался один в просторной темной комнате. Выровнял дыхание и огляделся.
Жизнь – дело одинокое, даже если никогда не остаешься совсем один.
Вот почему люди влюбляются.
Похоже, любовь – прекрасный способ отвлечься от того обстоятельства, что все в жизни временно и не имеет такого большого значения, как нам казалось.
И только простояв там целую минуту, я осознал нечто странное.
Я находился в маленькой закрытой комнате совсем один, но меня не настигла паническая атака.
«Пути любви и правда неисповедимы», – подумал я, неспешно выходя из комнаты и прихватив новый бокал шампанского.
Лучше не выяснять, каковы они.
Двадцать вторая
Дэвон
До конца вечера Мечта благополучно меня избегала. Она порхала между группами людей, словно бабочка, хрипло смеясь и демонстрируя белые острые зубки.
Я обходил клиентов и партнеров, делая вид, будто вовсе не потерял почти всякую надежду. Казалось, время таяло, как картина Сальвадора Дали, и каждое тиканье стрелки часов на моем запястье приближало меня к моменту, когда я попросту развернусь и уйду.
От моих обязательств.
От ответственности.
От всего, что я создал и использовал как стену, ограждающую от того, что ждало меня в Англии.
В какой-то момент посреди вечера Персефона взяла меня под руку и увела прочь от одного особенно отупляющего разговора о подтяжках.
– Привет, приятель. – Ее лавандовое платье почти касалось пола.
Персефона была хрупкой, как яичная скорлупа, и бледной, как полуночная луна. Милой и спокойной, полной противоположностью своей сестры. Я понимал, почему она подходила холодному и черствому Киллиану. Она повышала его температуру, а он охлаждал ее тепло. Инь и ян. Но мы с Белль не дополняли друг друга. Она – пламя, а я камень. Мы не сочетались. Я был стойким, уравновешенным и стабильным, тогда как она процветала в хаосе.
– Как дети? – любезно поинтересовался я у Персефоны, уже заскучав от предстоящего разговора.
Все бы отдал, чтобы поболтать сейчас с Мечтой о странных животных.
– Прекрасно, но сомневаюсь, что ты хочешь о них говорить, – она лукаво усмехнулась и повела меня в компанию, состоящую из Эшлинг и Сейлор.
Я подчинился главным образом потому, что, оказавшись перед выбором: лишиться головы от рук группы женщин или разговаривать о подтяжках, я бы предпочел смерть от женских рук в любой день клятой недели.
Я перевел взгляд с одной на другую.
– Похоже, я стал жертвой какого-то вмешательства, – протянул я, выгнув бровь.
– Вы, как всегда, проницательны, мистер Уайтхолл, – сказала Сейлор, которая хлестала виски, будто воду. Точно дочь своего отца.
Она единственная из присутствовавших на балу женщин надела костюм и выглядела в нем фантастически.
– Мы хотим кое о чем с тобой поговорить.
Уж точно не о Луизе, в этом я не сомневался.
Я скрестил руки на груди, ожидая продолжения.
– Мы хотим знать, что ты собираешься делать, чтобы Белль точно осталась цела и невредима. В конце концов, мы предали ее доверие, рассказав тебе о случившемся в Бостон-Коммон. А теперь хотим убедиться, что наше решение было оправданным. – Эшлинг пригвоздила меня взглядом.
Так вот о чем они хотят поговорить?
– Белль сейчас живет со мной, и я поручил Саймону за ней присматривать. Я слежу за ней настолько внимательно, насколько это возможно, без установки на ее ноге GPS-датчика.
– А установка датчика точно не вариант? – совершенно искренне спросила Сейлор.
– Да, если я не хочу лишиться пары конечностей, – невозмутимо ответил я.
– Не сомневаюсь, что Саймон отличный парень, но он сопровождает ее только в клубе. Я все же думаю, что тебе стоит обратиться за помощью к Сэму, – настояла Эшлинг.
– Когда я упомянул о нем в разговоре с Белль, она сказала, что все держит под контролем и не хочет, чтобы он вмешивался, – резко отметил я. – Если пойду против ее воли, все обернется для меня преждевременной кончиной. Каково тебе было, когда Киллиан отправил людей Сэма следить за тобой? – Я повернулся к Персефоне, которая расцвела лососево-розовым цветом и потупила взгляд в пол.
– Плохо, – призналась она. – Но в итоге я это пережила.
– К счастью для твоего мужа-ублюдка, ты податлива, как персик. А твоя сестра, напротив, – и думаю, мы все можем с этим согласиться, – больше похожа на незрелый грейпфрут.