Эшлинг нахмурилась.
– Белль вспыльчива, но порой приходится делать что-то ради человека, даже если он думает, что ему это не нужно.
– Говоришь, как настоящий тиран. Яблоко от яблони недалеко падает.
Мечта недосягаема, недоступна и неблагоразумна.
И я должен сохранить ей жизнь.
Вот повезло мне, мать вашу.
– Вот бы имелись хоть какие-то догадки, кто это может быть. – Сейлор задумчиво постучала себя пальцем по виску.
– Белль считает, что это придурок, которого она уволила некоторое время назад, – сообщил я.
– Фрэнк? – Персефона наморщила нос.
Я пожал плечами, хотя запомнил его имя. Конечно запомнил. Любой мужчина на моем месте запомнил бы.
– Логично. Он – источник единственной нерешенной проблемы, которая приходит мне на ум. – Сейлор почесала подбородок.
Наступило недолгое молчание, которое я решил заполнить собственным вопросом:
– Она рассказывала вам что-нибудь о нашей ситуации?
– О какой ситуации? – встревоженно переспросила Персефона. – Надеюсь, ты хорошо с ней обращаешься.
– Да я тебя умоляю, – фыркнула Сейлор. – Если с кем и обходятся несправедливо, так это с ним.
– У нее плохое настроение, – уклончиво сказал я.
– Не волнуйся, это никак не связано с тем, что ты женишься на другой. – Сейлор с крайне довольным видом сунула руку в передний карман узких брюк.
Значит, им все же известно о Луизе.
Белль не скрыла это от подруг. Просто ее это беспокоило недостаточно, чтобы распространяться на эту тему.
– Вы правда уверены, что она не будет возражать, если я женюсь на другой?
Я говорил, как девочка-подросток, которая спрашивала у лучшей подруги, есть ли у нее шансы с Джастином Бибером.
Когда соберусь искать свой характер и манеры Белль, нужно заодно поискать и собственную мужественность.
– Она не будет возражать, даже если ты женишься на пяти разных женщинах. Одновременно, – уверенно ответила Сейлор. – Белль избегает отношений. И моральных принципов, если уж на то пошло.
– Она никогда не влюблялась, – сказала Персефона, тоскливо вздыхая.
– Никогда не хотела с кем-то остепениться.
– Люди меняются, – нерешительно отметил я.
– Только не она, – сказала Эшлинг, озвучив мои самые серьезные подозрения.
– Если ты ждешь, что она признается тебе в любви, и из-за этого откладываешь свадьбу, то не стоит. – Эшлинг опустила руку мне на плечо и виновато улыбнулась: – Белль Пенроуз способна любить только себя, своего ребенка и семью.
Двадцать третья
Белль
Четырнадцать лет
Зима наступает и сменяется весной. Вокруг царит легкая суматоха. Я одерживаю победу в нескольких региональных соревнованиях, и обо мне даже пишут небольшую статью в местной газете, когда мне удается побить рекорд штата. Папа вешает ее на холодильник, потому что, по всей видимости, больше всего на свете любит ставить в неловкое положение.
В марте жена тренера Локена, Бренда, рожает здорового мальчика. К тому времени мы балуемся в лесу уже дважды в неделю. Он ласкает меня ртом, потом мы целуемся, потом он дрочит и подвозит меня в школу. Однажды в свой день рождения он уговорил меня облизать его пальцы, покрытые белой липкой жидкостью, словно леденцы. Он сделал три фотографии. После этого я проплакала всю ночь. Я до сих пор думаю о том, что они хранятся где-то у него в телефоне, и каждый раз, когда вспоминаю об этом, меня начинает тошнить.
Когда мы занимаемся этим в его кабинете (что бывает редко), я замечаю, что стоявшая на столе фотография Бренды пропала. А еще он снимает обручальное кольцо, но только когда мы тренируемся в лесу одни.
Тренер говорит, что они расстались несколько месяцев назад. После беременности Бренда больше не хотела, чтобы он к ней прикасался, а еще говорила гадости о его работе. Например, что он слишком мало зарабатывает и все тому подобное.
Тренер говорит, что хотел бы, чтобы я была его девушкой. Что он водил бы меня в кино, или в красивые рестораны, или просто погулять.
Честно говоря, я начинаю думать, что, возможно, эта Бренда не заслуживает Стива (мне запрещено так его называть, когда мы не одни). Как бы там ни было, это притупляет мое чувство вины из-за нашей интрижки.
Но потом Бренда рожает, и все меняется.
Тренер пропускает работу три дня подряд. На третий день от него вообще ничего не слышно. В столовой во время обеда два дежурных учителя разглагольствуют о том, что Бренда родила в местной больнице. Но почему же, если она вернулась жить к матери в Нью-Джерси?