Я вежливо поблагодарил и откланялся. Оставался еще Артур. Увидев его, я чуть было не фыркнул — типичный школьный зубрила. Лицо парня можно было назвать даже красивым, если бы не подбородок, который заканчивался несколько неожиданно где-то на полдороге, словно его обрубили топором. К тому же у него была довольно неприятная привычка с самым глубокомысленным видом жевать нижнюю губу. Двадцатилетний пай-мальчик, выросший «отличник». Мне даже не захотелось входить в дом. Парень беспомощно таращился на меня сквозь толстые стекла очков, то и дело кивая, пока я говорил, а потом быстро и с готовностью ответил на все вопросы. По-моему, возможности поболтать с частным детективом показалась ему забавной, во всяком случае, мою лицензию он разглядывал долго и старательно, так что я даже струхнул немного, не намерен ли он попробовать ее на зуб. Увы, и Артур тоже ничего не знал.
Это был последний свидетель. Мне ничего не оставалось, как вернуться к себе в офис, взобраться на подоконник и в отчаянии шагнуть вниз. Впрочем, с этим можно погодить, решил я и постучал в дверь квартиры 7 по адресу Маратон-стрит, 1458. Никто не откликнулся на мой призыв; я постучал снова, уже погромче, и дверь распахнулась. Только другая — дверь квартиры 8, и я увидел прелестное личико Айлы Вейчек.
Мне показалось, что сегодня она не совсем такая, как накануне. Что-то изменилось. Она была все так же хороша собой: блестящая грива иссиня-черных волос, соболиные брови вразлет, но накануне я так долго пожирал ее взглядом, что обмануть меня было трудно. И в самом деле в ней произошла заметная перемена — дело в том, что на этот раз Айла была одета.
В остальном же все оставалось по-прежнему. Я пришел по делу. Мне отчаянно нужно было разузнать как можно больше об этой проклятой вечеринке в субботу. Но с Айлой даже эта прозаическая причина превращалась в удовольствие. Сегодня на ней было яркое платье из набивного тонкого сатина — не уверен, что именно из сатина, но то, что он тонкий, готов биться об заклад! Мне почему-то показалось, что даже в этой весьма легкой одежде девушка чувствует себя явно неловко. Платье, вероятно, должно было первоначально иметь V-образный вырез, но благодаря усилиям Айлы он превратился в U-образный, и результат, надо сказать, получился весьма впечатляющий. Я протер глаза и уставился на нее в радостном предвкушении: вот сейчас она вздохнет поглубже, и тоненькие бретельки не выдержат. Я едва не облизнулся, представив, как этот яркий кусочек ткани соскользнет почти до талии. А не исключено, что и ниже, если, конечно, повезет.
По губам ее скользнула ленивая улыбка.
— Привет, Марк.
— Привет. Я искал вас…
— Вот как?
— И Питера, конечно. Где он, кстати?
— Куда-то вышел.
— Может быть, в гараж?
Она все так же невозмутимо улыбалась.
— Нет, куда-то в город. А знаете, я почему-то была уверена, что вы непременно вернетесь.
— Вот я и вернулся, только не затем, о чем вы подумали. Мне нужно задать вам вопросы, понимаете, — кучу вопросов. Вам обоим, кстати сказать.
— Так входите же.
Я вошел, и она прикрыла за мной входную дверь, а потом неторопливо направилась к другой двери, напротив, которая была широко распахнута. Скорее всего, она вела в квартиру Питера. Айла прикрыла ее, а потом повернулась ко мне и лениво повела плечами.
— Присаживайтесь, — негромко произнесла она. Я воспользовался ее приглашением, а девушка подтащила свое кресло поближе и уютно устроилась в нем, вытянув длинные стройные ноги и привычно перекинув одну через ручку кресла.
— Ну как, нашли вы того попугая, о котором вчера спрашивали? — с интересом спросила она.
— Угу. Не исключено. Впрочем, может, я ошибаюсь. А вы уже слышали о Джее Уэзере?
— А что с ним такое?
— Он мертв — кто-то выстрелил в него. Она рывком спустила ноги на пол:
— Мертв? Вы имеете в виду… убит?!
— Разве вы не слышали об этом?
— Нет. Боже, какой ужас! — Она немного помолчала, и мне показалось, что девушка испугана. Потом Айла тихо спросила:
— Как это случилось?
Я решил особо не распространяться:
— Его обнаружила полиция. Убит выстрелом из пистолета. Свидетелей не было, и никто не знает, за что его убили.
Она, словно не веря, покачала головой. Потом передернула плечами и снова закинула ноги на ручку кресла. Очевидно, это была ее любимая поза. Я заморгал: показалась полоска ослепительно белой кожи, и мне пришло в голову, что в комнате как-то сразу стало светлее.
Покашляв, я прочистил горло и как можно спокойнее произнес:
— В тот вечер, когда была вечеринка, вы не заметили, может, Джей выглядел как-то странно?
— По-моему, как обычно. Понимаете, мы ведь не были близко знакомы. До этого виделись всего лишь раз — как-то зашли вместе с Питером, и он нас познакомил.
— Стало быть, это Питер знал его?
— Да, иногда выполнял его заказы. Ну, вы же понимаете: постеры, рисунки для рекламных проспектов и все такое. Питеру ведь тоже надо зарабатывать на жизнь — так сказать, коммерческая сторона его творчества.
— Коммерческая? Вы хотите сказать…
— Ну конечно. Знаете, вчера вечером мне показалось, что вы не в восторге от моего портрета. Я не смог сдержать усмешки:
— Какого еще портрета? Дьявольщина, вот что это было! — Айла захихикала, и я поспешил воспользоваться случаем. — Так, стало быть, вы с Питером не были, что называется, старыми знакомыми Уэзера?
— Нет, ну что вы? Просто мистеру Уэзеру нравился Питер, вот он нас и пригласил.
— Айла, вы сказали вчера, что Борден попробовал свой гипноз и на вас. А вы что-нибудь помните об этом? Как это было?
— Мне еще самой не все понятно, если честно, но я все отлично помню. — Она сдвинула тонкие брови. — Он приказал мне сделать кое-что, и я прекрасно помню, как он это говорил: дело в том, что я все тут же сделала, как он сказал. Это было — ах, впрочем, какая разница! Борден даже предположил, что я настолько чувствительная натура, что мне и не нужно погружаться в транс, представляете?
Белоснежная кожа ее бедер слабо мерцала в свете лампы. Она чуть шевельнулась, и я был ослеплен — мне показалось, что кроме этих ослепительных бедер в комнате нет ничего. Я прокашлялся и спросил слегка осипшим голосом:
— А этот Борден, вы не помните, он позаботился о том, чтобы перед уходом стереть в вашей памяти все следы своих внушений?
— Конечно. Я даже заметила время, когда он это сделал — двенадцать тридцать. Уверена, что ничего не путаю. Мы как раз собрались расходиться.
Я подскочил на месте:
— Вы все собрались уходить — одновременно?!
— Ну конечно же нет. Какой вы странный! Мы с Питером засобирались первыми.
— Борден был еще в доме, когда вы уходили? — Я невольно сглотнул подступивший к горлу комок. Глаза у меня слезились.
— Нет, он ушел первым. Потом мы с Питером. Все остальные еще оставались, когда мы попрощались. — Она немного помолчала, потом подняла на меня глаза. — Вам нравится?
— Что нравится?
— То, на что вы пялите глаза?
Господи помилуй, вот уж действительно! Она была права, черт возьми. Я заморгал и попытался перевести взгляд на ее лицо. На лице Айлы играла легкая улыбка, она откинула голову на спинку кресла, лениво покачивая длинными стройными ногами. С улыбкой было все в порядке, но это кокетливое покачивание заставило подол ее платья поддернуться чуть выше. По спине у меня поползли мурашки.
— Понятно. — Я откашлялся. — Это многое открывает, то есть скрывает. Я хотел сказать, мои вопросы, то есть ваши ответы…
В общем, все ясно, пришлось напомнить себе, что у меня на сегодня еще полно дел, а мысли были заняты совсем не тем, чем следовало. Я поднялся: