–Убирайся! – Я с размаху ударила его по лицу и оттолкнула.
Я, вообще-то, ожидала сопротивления, но вместо этого Райдек, схватившись за горящую от пощечины щеку, сощурился и пристально посмотрел на меня.
–Я еще не сдался, милая.
Он развернулся и быстро покинул мою квартиру.
Я еще долго простояла в полном оцепенении, пока Рейч не подала о себе знак, начав раскачивать стенки манежа. Я снова взяла ее на руки и прислонилась щекой к ее личику.
–Ничего, все будет хорошо. Только папе об этом не рассказывай, ладно?
***
Мы уже доели вторую большую пиццу с анчоусами, откинув коробки на пол, а результатов по-прежнему было меньше, чем снега я июле. Обычно несравненная идея, потом раскрученная мной или Ноллом, или Кет, приходила нам к середине первой пиццы, чаще всего с грибами и ветчиной. На этот раз не было даже намека, хотя бы на малюсенькую мыслишку. Полная закупорка. Мы смогли поговорить с родителями третьей жертвы, только они, хоть и были любезнее отца Мелинды, тем не менее, дать нам что-то стоящее не смогли. Ее друзья, с которыми она развлекалась в те злополучные выходные не сказали ничего нового. И нам оставалось найти Сьюзанн Пит, которая слиняла из Цинциннати почти сразу после самоубийства дочери.
Оливер сидел у спинки кровати, а я растянулся напротив него.
–Итак, что мы имеем. Три жертвы. Все три появлялись на шумных вечеринках и там же цепляли своего насильника. При этом никто никогда не видел жертв с кем-то подозрительным. Первая жертва вообще пришла на вечеринку случайно, поддавшись уговорам подруги.
–И по показаниям свидетелей не общалась почти ни с кем, весь вечер, проведя у барной стойки. – Добавил за меня Нолл.
Я кивнул.
–Так-то так, но при этом она все же с кем-то познакомилась? И этот кто-то увел ее с этой вечеринки. – Я буравил глазами потолок, сложив руки на животе.
–Очевидно, что он, скорее всего, действует не силой, во всяком случае, в начале. Схема проста, как долларовая купюра. – Оливер встал с кровати и заходил по комнате. – Он подходит к девушке, говорит какую-нибудь банальность, привлекая внимание. Потом строит измученный, уставший вид, спрашивает, как она оказалась там, говорит, что не любитель подобных развлечений и предлагает пойти в уединенное место. Просто прогуляться. – Нолл развел руки в позе сдающегося и продолжил: – Потом плетет еще какую-нибудь ерунду в духе «меня никто не любит и никто не понимает» и когда доходит до предварительно выбранного места утаскивает жертву.
Я внимательно выслушал друга и похлопал в ладоши, раздумывая.
–А что если, он не знает, не выбирает заранее место преступления. Явно, наш преступник настолько приевшийся герой подобных мероприятий, что на него никто и не подумает. Он обычный герой вечеринок, каких десятки, если не сотни. – Нолл не дал мне договорить, уже, по обыкновению, ухватив мою идею еще в полете.
–Ты намекаешь, что этот парень просто клеит девчонку, но, с непривычки встретив сопротивление, звереет и насилует ее в ближайшем более или менее подходящем для этого месте?
Я опять кивнул.
–Смотри, – я приподнялся с кровати и схватил с тумбочки показания свидетелей: – Между первым и вторым изнасилованием прошло четыре месяца, между вторым и третьим – три недели. Я не думаю, что этот парень нуждался в женском внимании, но ты верно подметил, что он не привык к отказам. Ему просто «не повезло», если можно так выразиться. Первая жертва была благовоспитанной католичкой, угнетенной матерью, помешанной на религии и первородном грехе. Она взбунтовалась, пойдя на эту вечеринку, но не собиралась продолжать эту революцию, скорее всего, разочаровавшись в поступке. Возможно, она уже корила себя за подобный проступок и готова была «идти и молиться в подвал», когда встретила этого беса. Она, естественно, отказала ему, а он взбесился. Я не думаю, что он отдавал себе отчет в своих действиях и не собирался убивать девушку. Ему, опять же, повезло, когда она, не выдержав унижения, повесилась.
Оливер сел обратно на кровать.
–Хочешь сказать, что он получил кайф от насилия? – Спросил он.
Я свесил ноги и отдал ему фотографии второй и третьей жертв.
–Ему приелась обыденность. Он привык к согласию от девушек, к тому, что прыгали к нему в кровать без раздумий.
–Сопротивление возбуждает его. – Подтвердил Нолл.
–Не просто сопротивление, – уточнил я: – нежелание.
Теперь настала очередь Оливера кивать.
Ну, во всяком случае, идеи у нас появились.
***
Стоит ли говорить, что утром я хотела на работу не сильнее, чем еретик на костер инквизиции. Один вид Райдека мог бы стать мне мотивом для убийства. Ладно, в случае чего, вы предоставите мне алиби.