–Ничего, Нолл, следующего нашего ребенка будешь крестить ты. – Она взяла его руку и лукаво посмотрела на меня.
Я несколько секунд переваривал слова Кетрин. Следующего нашего ребенка? Кетрин Робинсон говорила о наших с ней общих детях? В смысле о моих и ее?
Оливер снова издал прерывистый смешок, а Кет засмеялась вслед за ним.
Господи, этот день не может закончиться отвратительно, так потрясающе начавшись.
***
–Ты не говорила, что встречаешься с этим твоим агентом Марлини?
Оу, оу, оу, герои! Конечно, мне не хватало только ревнивого временного напарника, как будто мне не хватает ревнивого постоянного.
–Я с ним и не встречаюсь. – Ответила я.
Ну, это же правда?
–О, ну конечно. А ребенка вам вручили в качестве награды за раскрытие особо важного дела?
Я впервые искренне рассмеялась комментарию Райдека.
–Да, все подчиненные заместителя директора Теренса не останутся бездетными. Вот и агента Уинстера скоро та же участь. – Все еще смеясь, ответила я.
Райдек пожал плечами.
Питер и Оливер стояли у ворот дома нашей новой подозреваемой и окатили меня таким взглядом будто от меня зависела развязка Первой Мировой войны. Они хоть и отчитывались перед Теренсом о проделанной в Огайо работе, все равно добрались до места раньше нас с Райдеком, задержавшимися из-за ожидания ордера на обыск в доме Пит.
–Добрый вечер, джентльмены. – Я ослепительно улыбнулась.
–Кетрин. Лейтенант Райдек. – Питер прищурился, словно, мы не виделись с ним сегодня в офисе.
Я готова была покатиться с истерики по асфальту. Этот великовозрастный ребенок такой забавный, когда ревнует.
–Мы готовы? – Спросила я.
–Всегда готовы, мэм. – Отдал мне честь Оливер.
–Отлично. – Кивнула я. – Тогда давайте сразу договоримся, что я начну говорить первой. Ок? Это не затронет ваше мужское самолюбие?
–О, нет. Наше самолюбие уже задето. – Марлини сказал это в шутку, но я услышала не совсем то, что было сказано.
Поверить не могу, что Райдек мог настолько сильно задеть Питера. Райдек и Питер? Неужели Марлини действительно думал о нас с этим детективом как о чем-то серьезном? Господи, мне никогда не понять мужчин. И вся моя жизнь один большой аргумент в пользу последнего тезиса.
Мы поднялись на третий этаж и даже не удосужились постучать. Собственно стучать-то было не во что. Дверь сворочена с петель и пластом лежала на полу захламленного коридора малогабаритной квартиры.
Я посмотрела на мужчин позади себя и они, судя по одинаковому выражению лиц, думали о том же, о чем и я. Какого хрена вообще делает внешнее наблюдение, если можно так беззастенчиво выбить дверь подозреваемой и уйти?
–Миссис Пит. – Я окликнула хозяйку, но ответа не последовало.
Мы вчетвером, как по указке одновременно достали пистолеты и крепко сжимая их в руках, вышли в узкую комнату, окна которой были завешаны темной, оттенка крови тряпкой, прибитой гвоздями к стене.
Посреди комнаты на петле, судя по узлу наспех скрученной, но прочной, висела миссис Пит.
–Если она не Гарри Гудини, вызывай криминалистов. – Опуская пистолет, пробормотал Питер.
***
–Это Сьюзанн Пит. Самоубийство. – Барбара встала рядом с трупом и безучастно смотрела на снятую и завернутую в простыню женщину, чье тело стало рыхлым и одутловатым с прозрачно-синим оттенком кожи.
–Откуда ты узнала? – Спросила я.
–На бирке написано. – Буркнула она и протянула мне удостоверение личности.
На карточке напечатана фотография умершей с ровно выведенными печатными буквами:
–Сьюзанн Эмилия Пит, 1956 г.р. Огайо, Цинциннати. – Прочитала я, медленно.
–Как видишь, я открыла в себе экстрасенсорные способности. – Усмехнулась Барбара.
–Всегда говорила, что беременность открывает кучу возможностей. – Ответила я с той же улыбкой.
Мы переглянулись, перекинувшись понимающими взглядами, и одновременно посмотрели в коридор. Питер и Оливер допрашивали соседа миссис Пит, изредка кивая головами в такт хриплой прокуренной речи собеседника.
Оливер и Питер, наши коллеги, наши партнеры, наши герои, наши защитники, наши мужчины.
Наши мужчины.
«Нет». – Я покачала головой во внутреннем диалоге.
Барбара имела его на законных основаниях. Он принадлежал ей. Питер не принадлежал никому. И мне, тем более. Он не был моим. Ни в ту ночь, когда мы впервые переспали в его квартире на Мэрион Стрит, где он жил в то время. Он не был моим в то утро, когда приехал ко мне повторить наше приключение. Он не был моим, когда мы расстались. Он никогда не принадлежал мне.