- Красавец-мужчина, что есть, то есть. Весь в отца... - где-то за спиной сладко вздохнули.
Столкнулись черный, с лоснящимися боками Геллендваген и раскоряченный, как черепаха в случке, пятнистый Хаммер. Я вздохнул от зависти. Кучеряво живут господа Мангазейские золотопромышленники. Сколько такие движки топлива жрут...
Перед машинами топтались владельцы. Пузатые дядьки в кожаных куртках, кепках и с такими здоровенными цепями на бычьих шеях, что могли бы выдержать вес небольшой яхты. Дядьки были похожи, как двое из ларца. Да, и самое главное: они крепко держали за руки Лумумбу.
Под глазом учителя рдел синяк, щека была ободрана. На пыльные бакенбарды капали густые капельки крови. Я уже навострился рыбкой нырнуть в драку, чтоб, хотя и ценой собственной жизни, отбить драгоценного учителя...
- Спокойно, Ваня, я разберусь, - поймал меня за шиворот воевода и сам шагнул в центр композиции. - Нарушаем? - обратился он к мужикам.
- Прикинь, сыскной воевода, мы Душегубца словили. - радостно осклабился первый.
Вот это поворот! За преступника бвану еще никто не принимал...
- А... с чего вы взяли, что он и есть душегубец? - осторожно спросил Олег.
- А кто же еще? - ощерился золотыми зубами второй. - Черный, одет не по-нашему, воняет мертвечиной. И денег у него нет...
Как последний аргумент работал в пользу Душегубца, я не представлял.
- Схватили, можно сказать, на месте преступления. - подключился первый.
Бвана молчал. И не удивительно: как только наставник порывался что-то сказать, бдительные стражи встряхивали его так, что лязг зубов слышался в последних рядах толпы.
- Докладывайте, - приказал Олег.
- Он мертвяка тащил.
- Ага, прямо посредь дороги. Совсем офонарел, маньячина.
- Ну. Еду, смотрю: прет через перекресток, и мертвяк на шее...
- Я его как увидел, так и дал по тормозам.
- И я дал. Чудом не зашибли, аккурат меж бамперов проскочил. Так что вот: бери его тепленького, сыскной воевода, да чтоб живого места на ём не осталось.
- Столько народу сгубил, ирод. - подхватили в толпе.
- Ничего, отольются кошке мышкины слезки! Уж сокол наш ясный, батюшка сыскной воевода, постарается, приложит ручку свою белую...
- А плечи-то какие широкие... И профиль мужественный.
- У Душегубца чтоль?
- Тьфу, дура! У воеводы. Как у Феба...
- Эт кто такой? Почему не знаю?
- Потому, что Феб - это латинянский бог любви. Где б ты о нем слыхала, темнота подзаборная?
- А ты где?
- А мне кузнец наш, дядь Филип, сказывал, когда на сеновал водил. Амор, говорит. И глазами зырк...
Пытаясь вытрясти из ушей бабскую брехню, я перебрался поближе к Олегу. Тот деловито осматривал поврежденные автомобили, на Лумумбу пока не обращая никакого внимания.
- Протокол составим? - спросил он владельцев.
- Да на хрена козе баян? - махнул рукой первый. - Я такие тачки - пачками, паромом из Европы...
- Не будем бакланить, - кивнул второй, звякнув пудовой цепью. - Ты лучше этого черного чисто -конкретно разъясни. Ну и нас не забудь, когда дело состряпаешь. Медаль там какую, или грамоту... В рамку повешу, братаны обзавидуются. А если помощь нужна... Прижать кого, или язык развязать, ты только свистни.
- Разберемся.
Лумумбу торжественно передали с рук на руки.
- Расходитесь, граждане. - повысил голос воевода. - Больше ничего интересного не будет.
- А ведь воевода-то еще не женат... - да что, преследуют меня эти сплетницы, что ли?
- Эт кто говорит-то? Ты, что ли?
- А хоть бы и я. Мне ихняя ключница сказывала: подыскал папаня невесту, да сынок заупрямился. Не хочу, говорит, на купцовой дочке жениться, а хочу прынцессу заморскую, магии обученную...
- Ага. Чтобы и его в гроб свела. Как князя...
Я поспешил за Олегом, ненавязчиво уводящим наставника в ближайший темный переулок.
- Извините, господин сыщик. Народец у нас темный, столичных методов поимки преступников не разумеет... - говорил воевода с совершенно каменным лицом, даже не моргая.
- И вы на меня не серчайте, - ровно в таком же тоне отвечал наставник. - Увлекся, вспомнил молодость... - он осторожно потрогал разбитую скулу. - Жаль, мертвец сбежал.
- Ничего, найдем. - пообещал Олег.
- Вряд ли. - Лумумба достал платок, и принялся вытирать руки. - Скорее всего, он уже далеко.
- Значит, мы о нем так ничего и не знаем? - спросил я, наконец-то отдышавшись.
- Ну отчего же? - поднял брови учитель. - При жизни это был мужчина лет сорока. Лысеющий, с бородой и солидным брюшком. Авантюрист и неудачник, но в последнее время дела его шли на лад. Скорее всего, был артистом. Смею предположить - певцом. Насколько я знаю, князь Игорь учредил в городе оперный театр, так что остается сходить и узнать, не пропадал ли у них сотрудник.