— Ладно, что там с Матерью?
Я всё ждал: когда ж Лумумба к этому вернется? Иногда какой-нибудь торчок, возомнивший себя магом, пытается наколдовать драконов. Но жизнеспособных особей, а тем более, летающих и огнедышащих, насколько я помню, ни у кого не получалось.
— С Матерью? — растерялся Шаробайко. — Да никак. Я к ней гонца отправил, с нижайшей просьбой повременить чуток — пока дань, мол, насобираем… День-два мы её промурыжим, а там, глядишь, мои молодцы вернутся, и…
— С вами всё ясно, милейший. — учитель поднялся. — Но напоследок… — Шаробайко втянул голову в плечи. — Порекомендуйте, будьте любезны, постоялый двор без клопов и ресторан, в котором не подают крыс.
— Да вот… — развел руками Хрон Монадович, — Гарцующий Пони, на Пригорной. Там и гостиница и харчевня. А вы что же… — он замялся. — Задержаться надумали?
— Там видно будет. — приложив два пальца к шляпе, Лумумба направился к двери.
На улице была лепота. Солнышко пригревало, в луже, прямо посреди дороги, барахтались воробьи, а на крылечке соседнего дома, не обращая на птах никакого внимания, умывалась откормленная кошка…
— Ты, Ваня, дуй на почту. — распорядился Лумумба. — Там почтовая карета, — он сверился с репетиром, — Аккурат сейчас прибывает. Заберешь вещи. А я — в гостиницу. Осмотрюсь, закажу обед… Давненько мы с тобой горяченького не едали, а, стажер? Супчику, куриного, да с потрошками!
В животе тоскливо забурчало: не иначе, в предчувствии беды. Аппетит пропал.
— А как же Мать драконов?
— Завтра. — решил Лумумба. — После трех суток дороги бойцы из нас с тобой — аховые. Так что завтра. С утра пораньше.
Глава 4
Дома было тихо. Не носились с воплями близняшки с самодельными луками из ивовых прутиков, никто не напевал на кухне, готовя завтрак, никого не распекали за немытые уши и сбитые коленки. Даже воздух был стоячим, неподвижным.
Значит, изменений к лучшему нет.
Вздохнув, я потопала в ванную. Нужно снять грязный комбез, почистить оружие, и, самое главное, вымыть голову. До сих пор от волос зомбятиной несет. Бросив рюкзак на пол, я взялась за молнию на куртке. Дверь распахнулась.
Бабуля выглядел плохо. Хуже, чем вчера, когда я уходила на дежурство. Глаза ввалились, на висках залегли синие тени. В вороте растянутого свитера виднелись косточки ключиц — кожа натянулась так, что было видно, как у горла бьется нервная жилка. Пегие волосы собраны в аккуратный хвост, к длинному подбородку прилепился кусочек бумаги. Значит он нашел в себе силы побриться.
Окинув меня тревожным взглядом, как бы подсчитывая: голова — одна штука, руки — ноги в достаточном количестве, глаза, уши — на месте, — Бабуля спросил:
— Почему так долго?
— В магазин заходила. — было больно на него смотреть, и я отвернулась, сделав вид, что увидела что-то жутко интересное в зеркале. — И в аптеку. Вчера премию выдали, за динозавра, так что я купила лекарств.
— Как раз вовремя. — Бабуля немного приободрился. — Близняшки всю ночь прокашляли, да и Ласточке не становится лучше. Я надеялся на перелом, но…
— Всё будет хорошо. — оторвавшись от зеркала, я расстегнула рюкзак. — Вот стрептомицин и две дозы ампициллина. Предлагали Магаклон. Он, конечно, дешевле, хватило бы доз на пять-шесть, но я…
— Всё правильно. Ты молодец. — Бабуля потрепал меня по волосам. А потом, как ему казалось, незаметно, вытер руку о джинсы. — Если не возражаешь, обе дозы я оставлю для Ласточки. Близняшкам хватит стрептомицина.
На мгновение я почувствовала душевный подъем: Бабуля со мной советуется. Как с равной. Как с добытчицей. Но тут же сникла: значит, он понимает, что на грани. Таким способом он просто дает понять, что скоро решать буду только я.
Поддавшись порыву, привстав на цыпочки, я обняла его за шею. Вдохнула смесь крепкого одеколона и табака с примесью земли и листьев… Над всем этим витал легкий, едва ощутимый металлический душок. Кровь.
— Я обязательно что-нибудь придумаю. — сказала я ему в шею. Бабуля отстранился. Взяв меня под мышки, легко поднял и перенес на коврик у ванны.
— Ты о чем? — спросил он так, будто речь шла о новом способе заряжать ружье.
У меня непроизвольно дернулась щека. Непонятно, то ли улыбнуться, то ли заплакать.
— О близняшках, конечно же. — всё-таки удалось превратить нервный тик в улыбку. — Я пельменей купила, представляешь? Из того самого дракона. Побалуем наших больных деликатесами… Поставь, пожалуйста, воду, пока я тут отскребаюсь.
— Да уж помойся, как следует. — Бабуля демонстративно почесал нос. — Представляем новый парфюм: "Гниющий зомби". Превалирует запах падали, так же угадываются нотки мокрой псины, березовых сережек, речного ила… — он прикрыл глаза, принюхиваясь. — И смерти.