Тут-то палка ей и пригодилась. Великолепная священная птица с наглым видом сидела на ветке, уверенная в собственной значимости, и вела себя так, будто имела депутатский мандат. На палку она не обращала ровно никакого внимания. Машка аккуратно прицелилась и сбила эту пернатую богиню на землю. Птица возмущенно заорала и забила крыльями.
— Ложись! — не своим голосом завопил Гимар.
Оба разбойника рухнули на землю.
— Зараза ты, — ласково сказала Машка, подходя к верещащей добыче. Священная птица, похожая на ярко раскрашенную ворону, вякнула еще разок и замолкла, настороженно кося на Машку одним глазом. — Будешь еще с неба на порядочных людей серить?
Клоунская ворона поднялась, медленно расправила крылья и взглянула на нее с такой царственной брезгливостью, что Машке стало немного не по себе.
— Вар-рвары, — довольно отчетливо произнесла птица. — Подр-ростки! Пр-рокляну!
— Ха! — нахально отозвалась Машка, пытаясь убедить саму себя в превосходстве человеческого разума над пернатой говорящей тварью. — А пособием в кабинет биологии не хочешь?!
— Дур-ра! — обиженно резюмировала птица и величаво воспарила в небо.
— Обзываться еще тут будет, — проворчала Машка, стараясь, чтобы ворчание ее было услышано суеверными разбойниками. — Матрешка крылатая. Вставайте уж, богомольцы!
Разбойник постарше осторожно поднял голову и с опаской огляделся. Лес казался спокойным. Окружающая действительность взрываться концом света пока не собиралась.
— Что, гнев Херона обошел нас? — спросил он очень тихо и вежливо: вероятно, от пережитого ужаса в его голове что-то заклинило.
— Облетел, — хмыкнула Машка. — Что ж вы так перепугались-то? Стыдно, господа разбойники! Взрослые вооруженные мужики, а птички испугались...
— Зато живы, — с достоинством отозвался разбойник.
С такой железной логикой спорить было трудно, но трепет здоровых и не слишком законопослушных мужиков перед какими-то богами Машке не понравился. Это же идиотизм какой-то получается! Разбойники прекрасно видели, что с ней, с Машкой, ничего не случилось. Никто не карал ее за богохульство и оскорбление птички. Насколько же эти темные люди запуганы своими странными богами, если в каждой говорящей пернатой твари видят божественное вмешательство?
— Ладно, потопали к вашему Бо, — велела она.
Искусанные местными невидимыми кровососами ноги зудели. Машке смутно мечталось о горячей ванне, большой банке специального крема из магазина и великих свершениях. Причем о ванне — явственнее всего прочего.
Гимар испуганно икнул, покосился на своего старшего товарища, чье лицо уже успело стать невозмутимым, и покорно поплелся по тропинке. Машка помахала рукой дозорному бандиту и двинулась навстречу неизвестности, олицетворяемому предводителем лесных братьев. Что-то настойчиво грызло ее под левой лопаткой.
— Долго еще до лагеря? — спросила она у молчаливого проводника.
— Почти пришли, — успокоил ее он. — Вон под той ахвой землянка Бо и вырыта.
— А вы под землей живете? — удивилась Машка. — Я-то думала, у вас палатки или что-то в этом роде.
— Вот видишь! — обрадовался Гимар. — Я же говорил, тебе у нас не понравится. В городе-то, ясное дело, лучше!
— Что-то не нравится мне, что ты от меня постоянно избавиться хочешь, — пробурчала Машка себе под нос. — Не по-товарищески это как-то, дорогой друг!
— Чаво? — Гимар обернулся, не расслышав ее.
— Я говорю: а что такое ахва?! — громко спросила Машка и тут же пожалела: Гимар сразу поник, нижняя губа его капризно оттопырилась — кажется, он опять перепугался ее забывчивости. С его точки зрения, это был нехороший симптом.
— Нет, я знаю, что это дерево, — снисходительно сказала она. — Только какое? Там, где я родилась, ахвы не растут.
— Ахвы растут везде, — категорично отозвался разбойник.
— А у нас их вырубили, — схитрила Машка. — Браконьеры.
— Какое святотатство! — ужаснулся Гимар и ткнул пальцем в огромную, разлапистую черную ель, младших сестричек которой Машка уже сподобилась лицезреть, пока топала к таверне от точки выхода.
Так, значит, черные елки здесь священны? В сочетании с глазастым солнышком, некромантами и говорящими птицами это наводило на мысль, что вряд ли ахва считается священной просто так. Значит, что-то в этом деревце есть, какая-то магическая сила... Эх, надо было наломать лапнику!
Перед тем как ступить на аккуратно подстриженную — вероятно, магией, а не газонокосилкой — полянку, Гимар замешкался и обернулся к своей спутнице с непередаваемой тоской во взгляде.
— Тебе точно нужно к Бо? — спросил он. — Или, может, все-таки передумаешь? Может, не нужно? Что-то мне страшно...
Машка уже не была твердо уверена в своем желании видеть предводителя местных разбойников. Ей не нравился лес, не нравились отношения в банде, и кроме того, Машку снедали нехорошие предчувствия. Однако она упрямо помотала головой. Во-первых, всякое дело нужно доводить до логического конца. А во-вторых, ей бы не очень понравилось, если бы Гимар решил, что ей тоже страшно.
Разбойник тяжко вздохнул, провел рукой по воздуху, словно отводя невидимую завесу защитного полога над поляной, и сделал приглашающий жест. Машка выдохнула и решительно шагнула внутрь. Посреди поляны росло забавное дерево, похожее на пальму с совершенно прозрачными листьями или на громадный зонтик из полиэтилена. Под зонтиком стояли заросшие, непрезентабельного вида мужчины и о чем-то негромко переговаривались. Видимо, строили разбойничьи планы.
Пахло свежескошенной травой. Прозрачные листья пальмоподобного дерева дробили солнечный свет на маленькие радуги. Огромные глазастые стрекозы маленькими вертолетами проносились над головой. Мир представлялся бы Машке прекрасным, если бы не вопиющая дисгармония в лице волосато-вонючего мужика с холодными, как сухой лед, глазами, к которому и подвел ее Гимар. Мужик пах тухлыми яйцами и чем-то химическим. От этого резкого ненатурального запаха в носу щипало. Машка чихнула и уставилась на него.
— Бо, я девку привел, — печально сказал Гимар, мелко трясясь. — Крути мою голову, не мог не привести.
Вонючий, вовсе не похожий на знакомых Машке лощеных московских бандитов. Бо сразу подобрался, как кот, и ощупал Машку настороженным взглядом. В сообразительности ему нельзя было отказать. Неудивительно, что такой тип оказался предводителем банды. Родись он в Москве, непременно стал бы банкиром или вообще президентом какой-нибудь банановой республики.
— Привет, Бо, — сказала Машка. — Я тут побродила по дорогам и решила к тебе податься. Ты, говорят, известный авторитет в этих местах.
На лесть обычно покупаются все. Вопрос только в дозировке этой самой лести. Кажется, Бо к ней был привычен. Он пожал плечами и хмыкнул.
— Голова, — продолжил Гимар. — Она, кажись, разумцовая. Вона как говорит.
— Авторидед, говоришь? — пробормотал Бо, сделав вид, что задумался. — Нет, милая, я еще живой. Не дождетесь!
— Я не в этом смысле, — испугалась Машка. — Авторитет — значит известный, уважаемый человек.
— Это верно, — согласился разбойник. — Я уважаемый. А вот кто ты, это еще вопрос. Будем разбираться.
Недружелюбно он это сказал, неприветливо. Глаза у него стали совсем нехорошие — чересчур умные для рядового средневекового разбойника. Равнодушные и неподвижные, как у мертвеца. И запах, будто от очень несвежего покойника. По крайней мере, как Машка себе этот запах представляла.
— Бо, она разумцовая, — подал голос Гимар из-за Машкиной спины. Голосок у него был тоненький и перепуганный, недостойный настоящего мужчины. Он так и не решил, кого боится больше: начальника или гнева бога.
— Сейчас, парень, сообразим, — неласково отозвался Бо, — разберемся, кто здесь разумцовый, а кто так... отлить вышел.
Он прищелкнул пальцами, бросив взгляд на группу разбойников. Щелчок получился звонким и эффектным — Машка даже позавидовала. У нее так ни разу не получилось. Мужичок, настолько приземистый и заросший зеленой бородой, что назвать его иначе, чем пенек с глазами, было невозможно, солидно прокашлялся и угнездился рядом с Бо.