— Какая мерзость. — Машку передернуло.
— Не скажи... Некоторым нравится. У каждого свой вкус, — не согласился Вий. — Я, к примеру, до сих пор не могу понять, как это ты ешь фиговые семена.
— И вовсе они не фиговые, — обиделась Машка. — Очень даже вкусно. Это меня Айшма угостила.
— Из них выращивают фигу, — объяснил Май. — Это лиана такая. Ядовитая. А в деревнях их принято грызть после еды. Чтобы не болеть. Айшма же деревенская, от привычки этой избавиться вот уже лет двадцать не может. И тебя заразила, чтобы сильно не выделяться на фоне городских слуг мессира. Квохча старая.
— Да ты что?! — поразилась Машка. — Ни за что бы не подумала, что она не из города.
— Она это тщательно скрывает. — Май улыбнулся. — Старший, а ты что замолчал?
— Ну вы же меня не слушаете, вам бы все сплетничать, — проворчал Вий недовольно, однако принялся рассказывать дальше: — Но с баклажанами у Тукки ничего не вышло. Где-то вскоре после праздника середины зимы, Дня Гаснущего Солнца, он вышел на балкон замка и увидел, что на полях вокруг копошится херонова прорва невероятных существ. А вдали, у самого горизонта, разбит мажий палаточный городок. Через некоторое время его посетил вестник, который передал ему ультиматум появившихся под стенами замка магов. Оказалось, что никто из них не поверил выводам комиссии. Рассудив, что на месте Тукки они тоже не стали бы платить налог на сверхсильную магию и ставить в известность конкурентов, они собрались вместе и, призвав в этот мир армию разнообразных демонов, отправились силой отбирать зелье. Тукка пригорюнился.
— Точно, идиот, — не выдержала Машка. — Он что, не мог сказать вестнику, что уже выпил зелье? Или его... хм... мудрость была не такой огромной, как гласит легенда?
Эльф вспыхнул.
— Откуда мне знать? Я с ним в близких отношениях не состоял! И кроме того, не я сочинял эту дурацкую легенду, я ее только пересказываю. Не нравится — я не навязываюсь!
И он отвернулся демонстративно, с такой обидой, что у Машки защемило сердце. Так напоказ страдать умеют только эльфы и могущественные настроенческие маги.
— Нравится, нравится! — в один голос завопили Май и Машка.
Вий послушал немного их вопли и соизволил повернуться обратно. Лицо его выражало высокую печаль, легкое раздражение и одновременно некое удовлетворение. Машка подозревала, что у Вия есть выражения лица на все случаи жизни и где-то в его прекрасной голове хранится каталог этих самых выражений, снабженный пояснительными надписями к каждому, чтобы не запутаться впопыхах. Каждое выражение смотрелось абсолютно искренним и естественным и идеально подходило к ситуации.
— Тукка немного растерялся от такого внимания к его персоне, — поведал Вий. — Он не привык, чтобы прочие маги так из-за него беспокоились. А Тукка был довольно труслив. Раз в день он выглядывал из окна и видел, что вокруг замка носятся и летают зубастые, глазастые и шипастые демоны. Ему было жутко и неприятно. Он пробовал говорить вестнику правду, но тот только усмехался и обещал завтра зайти снова. За другим ответом. И тогда бедный Тукка решился на обман, благо к этому ему было не привыкать. Таких моральных принципов у него не было. Он сотворил зелье неуязвимости и наложил на него иллюзию, не позволяющую сразу распознать, что это такое. Зелье действовало только полчаса, но на большее жалкой силы Тукки Лиса не хватило. И он вышел к своим гостям и отдал им бутылочку. Их предводитель, великий маг Нотьяр Руф, под взглядами прочих попробовал зелье и осознал, что стал неуязвим для магии и для оружия. Он присмотрелся к нему и вынужден был признать, что зелье это ему незнакомо. Тогда Тукка был осыпан несметным количеством драгоценных резов короны и отпущен обратно в замок. Там он недолго думая похватал милые сердцу веши: старую детскую волшебную палочку, горшок для ночных нужд и прочее, ибо был весьма сентиментален. Ну и, конечно, мешок с деньгами. И отправился на Крайний Север — искать загадочный народ тэкацу. Тогда люди не общались и не торговали с ними, а за разумных существ тэкацу признавали только нас, эльфов. Они были очень замкнутым могущественным маленьким народом.
— А где они теперь? — поинтересовалась неугомонная Машка. — Вымерли?
— Никто не знает. — Вий вздохнул. — Однажды они исчезли и по своей привычке не удосужились никому сказать, куда уходят. Люди верят, что однажды тэкацу вернутся, но факт остается фактом: однажды они просто не пришли на ежегодную Мировую Ярмарку. И на месте, где они жили обыкновенно, не осталось ничего — ни тэкацу, ни их городов, — только болота да болотные мороки.
«Ну прямо как я, — подумала Машка. — Однажды я просто не вернулась из школы».
— Вскоре маги обнаружили, что их провели. Разумеется, они ужасно разгневались и отправились в погоню за хитромудрым Туккой. — Вий протянул руку, сорвал с ветки круглое «яблоко» и захрустел им аппетитно.
Машка тут же поняла, что глаза у нее завидущие, руки загребущие и вообще она — существо весьма примитивное. Проще говоря, ей тоже безумно захотелось «яблока». Только когда она вгрызлась в кисло-сладкий местный фрукт, она снова обрела способность слушать.
— С поисковыми заклинаниями человеческая магия была знакома уже тогда, так что с задачей отыскать обманщика Тукку они справились быстро, тем более что Нотьяр Руф лично возглавил эту экспедицию на Крайний Север, — прожевав, продолжил Вий. — Отбить его у тэкацу было задачей посерьезнее. Люди знали, что на севере живут некие невероятно могучие существа, чья душа — плоть от плоти Мировой Души. Связываться или делить что-то с этими существами опасно. Но, во-первых, даже мессир Руф не знал, насколько это опасно, а во-вторых, ярость и жажда наживы нередко затмевает даже самые светлые умы. И однажды ночью они пробрались в город тэкацу и выкрали из темного дома спящего Тукку. Это стало началом их Дороги Мертвецов. Они не слышали ледяного дыхания и не оглядывались пугливо по ночам, ибо были магами, но Херон уже незримо стоял за их спинами еще тогда, когда мысль войти с недобрыми намерениями в город тэкацу посетила их деревянные головы. Они вышли из города и тут же порталом переместились в замок мессира Руфа, чтобы заставить Тукку там все рассказать. Они пытались скрыться порталом прямо из города, но внутри поселений тэкацу никакая человеческая магия не действует. Только эльфам разрешено пользоваться благоволением земли. Но никакого морока, никаких очаровательных заклинаний.
— Очаровательных — это как? — хихикнув, спросила Машка.
Май закусил губу, бросил взгляд на нахмурившего брови Вия и неуловимым движением провел рукой по лицу. По Машкиной спине побежали мурашки. Нет, не мурашки даже — слоны, причем стадами. Мир вокруг дрогнул, словно был живым существом, отчего-то довольно резко запахло какой-то приторной газировкой. Май показался ей внезапно самым прекрасным и любимым существом в мире. Машке вдруг захотелось обнять его и не отпускать больше. Держать дома и никому не показывать. Ради Мая она и на дом себе заработает, и вообще на что угодно. Иметь в доме Мая хотелось даже больше, чем собаку. Даже чем большую и породистую собаку вроде водолаза.
Май вдруг покраснел, моргнул и стал совершенно обычным.
— Ну и желания у тебя, — пробормотал он. — Фи! Я же лучше собаки.
— Ты так думаешь? — недоверчиво спросила Машка, выдохнув. — Кстати, читать чужие мысли невежливо.
— Ты что, не поражена? — удивился Май.
— Скажешь тоже. — Машка усмехнулась. — Чему тут поражаться, обыкновенные феромоны. У нас такие духи на каждом углу продают. А вот чтение мыслей — это да, это я понимаю.
— Извини, — смутился Май. — Это у нас врожденное. Особенно если думают близко и очень громко.
— А что я сейчас думаю? — жадно спросила Машка.
— Ты не думаешь, — скептически сказал Вий. — Сейчас ты, как обычно, хочешь жрать. Вы, люди, удивительно ненасытные существа.
— А что? — обиделась Машка. — Пойти перекусить — это тоже мысль, причем неплохая.
— Это не мысль, — поправил ее Вий, — это желание. Различать надо. Думаешь ты чем? Головой! А желаешь — желудком. Это же совершенно разные органы!