– Но праведный и справедливый, – усмехнулся Андрей, – я не питаю иллюзий на этот счет, но наш проект был лучшим, что можно предложить этому миру. Аниус идет путем постепенной эволюции, исправления нравов, но я не хочу смотреть на то, как поколения за поколениями живут в ужасных условиях, чтобы потом их потомки насладились жизнью. Мы ведь не простые смертные, брат, мы можем создать Рай! Мы должны!
– Если ты или твой избранник захотят навредить Александру, – строго проговорил Асура, – я уничтожу вас.
– Не беспокойся, старый друг, – рассмеялся Андрей, – Александр самостоятельно станет одним из нас и будет нашим союзником.
– Мм, – Асура устало покачал головой.
***
Появление Аниуса удивило всех коммунистов, но Андрей Швитский сразу же согласился позабыть старые обиды, тем более Аниус не принимал участие в сражениях с ними. Настало время вновь объединиться, дабы противостоять общему врагу.
От лица Совета Аниус заключил союз с коммунистами. Последовали приготовления к исходу. Сложностью были шпионы в рядах коммунистов, ибо Никита сообщил Андрею, что в Застывшей деревни на них напало «Нефритовое копье». Это можно было бы счесть объявлением войны, но сейчас это не имело смысла. Пришлось закрыть на это глаза и готовиться покинуть Свободоград, другие партии не могли им помешать.
Когда к исходу все были готовы, а именно две тысячи сто пять практиков, руководство компартии решило спасти рабов в Сядоне. Благо у коммунистов появилась великолепная возможность. Медзу устроил пышные похороны своему другу Бай Цзяню, за ними последовали поминальные обряды, а у зверей Тартара это означало многодневное пьянствование. Большинство граждан Сядона пили несколько дней подряд, только малочисленная стража пребывали в трезвом состоянии.
– Мы переместимся в Сядон, пока они отдыхают, нападем на стражу и освободим наших братьев и сестер! – объявил Андрей Швитский, когда все были готовы. – Убивайте всех, кто встанет на вашем пути! Помните, эти звери не жалели наших товарищей!
Затем Александр открыл портал в дом Главкона. Сейчас он мог создать его лишь на несколько минут, тем более не очень большой, и одновременно туда могли зайти лишь три лица. Однако благодаря подпитке Швитского, Никиты и других сильных практиков, таких как Корнелий Варон и Ксантиппа, юноша смог сформировать дверь куда больших масштабов и поддерживать ее почти час.
По внутренним часам Тартара сейчас была ночь, звери отдыхали после попойки, и никто не ожидал нападения, тем более изнутри. Стены Сядона выдержали бы десятилетнюю осаду, но, когда враг оказался внутри, они стали бесполезны, более того, заперли самих сядонцев.
В городе началась резня. Как только все коммунисты оказались в Сядоне, и Александр, обессиленный, прилег, желая отдохнуть, Андрей и Никита бросились во дворец Медзу, другие же коммунисты в это время освобождали рабов или убивали зверей. Еще одна группа была отправлена в окрестности города, чтобы и там освободить всех людей. Аниус не мог стоять в стороне и тоже участвовал в спасательной операции.
Никита и Андрей убивали всех стражей на своем пути, никого не жалея. Они нашли Медзу в его спальне в окружении рабынь. Царь пил вино, а перед ним танцевали обнаженные женщины, рядом играли музыканты на флейтах и арфах. Медзу и не догадывался о вражеском нападении. Лишь когда он услышал крики своих телохранителей прямо перед дверьми, то начал понимать это.
Через мгновение дверь вынесли ударом ноги и в царскую опочивальню ворвались Андрей с Никитой, их доспехи были покрыты кровью, меч Стендаля стал багровым, а руки Швитского оказались по локоть в крови. Неожиданное появление врагов поразило Медзу.
– Кто вы такие?! – воскликнул он, вскакивая с ложа.
Будучи пьяным, царь плохо понимал, что происходит.
– Кто мы? Я тот, кто убил твоего друга, белого тигренка, – кровожадно улыбнулся Никита, – и теперь я пришел за тобой!
– Ты! – Медзу побагровел от ярости, но затем ахнул и подбежал к окну.
Он увидел, как город его пылает, и слезы покатились по его щекам. Повсюду бегали люди, убивали его подданных, разрушали его город. Они не жалели ни детей, ни женщин, даже тех, кто был так слаб, что и практиком зваться не мог. Коммунисты, наконец, дали волю своей ярости, своей обиде на сядонцев. Всякий вставший на их пути – умирал.
– У вас нет чести! – закричал Медзу, но не успел он даже повернуться, как почувствовал острую боль в пояснице.