– Ну ничего ж себе!
Все ахнули от удивления. Какэру тоже наклонился вперед, чтобы рассмотреть табличку, а затем ошеломленно понял: вот что имеют в виду, когда говорят: «Открыть рот от удивления».
На простой деревянной доске чернилами было написано: «Тикусэйсо». Но теперь там появилось кое-что еще – проступили две строчки, которых раньше не было видно из-за грязи:
«Университет Кансэй
Тренировочный лагерь команды по легкой атлетике»
– Я никогда не слышал об этом.
Никотян, который жил здесь дольше остальных, застонал. Новички Дзёта и Дзёдзи, побледнев, смотрели друг на друга. В этот момент стало ясно, что Киёсэ вовсе не шутит, а на полном серьезе собирается покорять Хаконе Экиден.
– Слушай, а в нашем университете что, есть команда по легкой атлетике?
Синдо выглядел жалко, как крестьянин эпохи Эдо, умоляющий чиновника о снижении ежегодной дани.
– Маленькая, но есть. На первом курсе мы ездили на соревнования.
– Я думал, что в легкой атлетике по одному выступают, – пробормотал Принц, который не знал, как устроен спортивный мир.
Киёсэ не шевельнулся и, продолжая держать дверную табличку над головой, громогласно заявил:
– И вы все, ребята, часть этой команды!
– С чего это?!
В этот раз все орали гораздо громче, чем в прошлый, когда им сказали, что они направляются в Хаконе. Юки встал и подошел к Киёсэ.
– С какого это момента?
– С того, как ты сюда переехал, – бесстрастно заявил Киёсэ. – Тебе ничего не показалось странным? Разве ты не почувствовал какого-то подвоха? Где это видано, чтобы комната стоила тридцать тысяч йен, да еще и с питанием.
Не обращая внимания на суматоху, поднятую остальными, Какэру бросил взгляд на Киёсэ.
– Другими словами, въезжая в Аотакэ, ты записываешься в команду по легкой атлетике?
– Именно так.
– И конечно же мы автоматически зарегистрированы в Студенческой ассоциации по легкой атлетике региона Канто?
– Именно так.
– Что значит «именно так»? Ты чего…
Какэру вздохнул.
– Что за грязные игры – регистрировать без согласия человека? Сколько всего человек в команде по легкой атлетике?
– На короткие дистанции чуть больше десяти. Но они слабенькие. А для длинных дистанций есть вы, десять человек.
– И когда же мы стали легкоатлетами?
Кинг попытался отобрать у Киёсэ дверную табличку. Муса поспешно остановил его.
– Я ничего не понимаю. Давайте поговорим об этом.
– Конечно. Давайте успокоимся. Рассаживайтесь, – спокойно проинструктировал присутствующих Киёсэ.
«В том, что здесь сейчас такая неразбериха, твоя вина» – так думал каждый присутствующий. Однако в Тикусэйсо слова Киёсэ обладали огромной силой. С трудом подавив возмущение, ребята нехотя вновь уселись в кружок. Никто не открывал рта. Слишком много мыслей было у каждого в голове, и непонятно, с чего вообще начать.
Юки толкнул локтем бок Какэру. Он взглядом показал: «Начинай». Какэру растерялся и оглядел ребят в кругу. Близнецы умоляющим взором тоже смотрели на Какэру. В Тикусэйсо всем уже было известно, что Какэру бегает в одиночку по утрам и вечерам. Единственный, кто об этом не знал, был Принц: закрывшись в своей комнате, он днями напролет читал мангу.
Какэру привык жить в вертикальной иерархии спорта. Поэтому в такой ситуации он никак не мог решиться оттеснить своих старших товарищей и выступить вперед. Однако единственным человеком, который мог убедительно возразить Киёсэ на его неожиданное предложение, был именно Какэру. Ведь только он разбирался в легкой атлетике. Очевидно, в роли представителя здешнего коллектива у него не было другого выбора, кроме как задать Киёсэ вопросы.
Какэру выпрямил спину.
– Для начала я хотел бы знать, кто будет тренером? И что он думает о спортсменах-призраках, которые и сами-то не в курсе, что они в команде?
– Об этом можно не беспокоиться. Наш тренер – хозяин Тикусэйсо, Гэнъитиро Тадзаки.
– Что за бред?!
Кружок опять сотрясся от скорбных криков.
– Этот дряхлый старик – наш тренер? Хотя бы уже одно это говорит, что у нас ничего не получится, – закричал Дзёдзи, задыхаясь. Он был настолько потрясен, что не вовремя сделал глубокий вдох, и алкоголь попал не в то горло.
– Не будь таким грубым. Наш хозяин – уважаемый человек. Как говорят, гордость японской легкой атлетики, – с укоризной заметил Киёсэ.
– Когда он был гордостью? – нервно спросил Дзёта, похлопывая Дзёдзи по спине.