В одном из боев осколок камня после разрыва снаряда угодил ему в висок. С тех пор он уже не мог носить каску: от боли раскалывалась голова. Всего ранений было четыре. И некоторые доброхоты-завистники начали поговаривать, что после них Старик уже не тот. Что, мол, слабо уже ему в разведку. Подначивая, ставили на кон ящик шампанского. А он спокойно уходил в ночь и вскоре возвращался с пленными. Шампанское в итоге пил тот, кто рисковал…
Домой он вернулся с шестью боевыми наградами, среди которых были «железный крест» 1-й степени и «рыцарский крест с мечами». Позже награды постигнет печальная участь. Эти знаки воинской доблести не посмели бы осквернить ни французы, ни англичане, не раз державшие Стеннеса в створе прицела. Но это сделают эсэсовцы, когда Гитлер придет к власти. Они ворвутся в дом Стеннеса, чтобы арестовать его по личному приказу фюрера, но, не застав хозяина, изобьют служанку, а ордена побросают в ведро. И поочередно справят в него нужду. (Когда известный представитель прусского юнкерства барон фон Ольденбург-Янушау узнает об этом и, возмущенный, примчится, с докладом к президенту Гинденбургу, то генерал-фельдмаршал, бывший в конце первой мировой фактически главнокомандующим кайзеровской армией, оборвет собеседника: «Чепуха. Такое в Пруссии невозможно».)
В первый раз Стеннес увидел Гитлера в марте 1920 года в Берлине в доме графа Эрнста цу Ревентлова, куда приехал обсудить кое-какие дела. С разговором пришлось немного повременить, поскольку граф был занят приемом другого посетителя. Графиня, поприветствовав Стеннеса, сказала:
«Мой муж беседует сейчас с одним человеком из Баварии, который станет новым Мессией — по крайней мере, так говорят в Мюнхене. Хотите взглянуть на него? Это удобней сделать здесь». Графиня чуть-чуть отодвинула край тяжелой дверной занавеси. Из-за портьеры на Стеннеса излился будущий «свет в окошке» для всей Германии. Излился, надо сказать, тускло и уныло.
«М-да, — произнес Вальтер. — А в парне-то ничего особенного. Он не выглядит ни Мессией, ни даже лже-Мессией».
Таково было первое впечатление.
Чуть позже, в том же году, Стеннес и Гитлер познакомились в мюнхенском салоне. Хелены Бехштайн. Эта фамилия (как «Бекштейн», марка музыкального инструмента) знакома сегодня, даже более, чем историкам, тем, кто увлекается фортепьянной музыкой. Муж фрау Бехштайн, фабрикант, был рояльных дел королем. Но отнюдь не любовь к музыке сводила собиравшихся в салоне влиятельных персон. Стеннеса и Гитлера представил друг другу все более симпатизировавший национал-социалистам генерал Людендорф — со времен первой мировой идол германского офицерства. Разумеется, до союза с дьяволом было еще далеко. Но Людендорф подталкивал к нему Стеннеса, выражая надежду на то, что он с Гитлером поладит.
Со временем они стали общаться. Когда Гитлер останавливался в Берлине, оба часто завтракали вместе в отеле «Сан-Суси» на Линкштрассе. А послеполуденный чай пили втроем: Вальтер приходил со спутницей. Позже Стеннес вспоминал: «Он говорил без пауз о делах, которые наметил свершить. И, надо заметить, он действительно сдержал почти все обещания. Спустя пятнадцать лет, в Китае, я часто·читал в газетах про те вещи, о которых он говорил нам за чаем».
Было ли вовлечение Стеннеса в сферу влияния Гитлера неизбежным? Думаю, нет. Но оно было вполне объяснимым׳. Придя с фронта, Стеннес вдруг с ужасом осознал, что война для Германии не закончилась. Она превращалась в гражданскую. И хотя на ней не было фронтов, повсюду возникали спорадические очаги волнений и мятежей. Но, помимо внутреннего врага, которого Стеннес видел, прежде всего, в коммунистах, оставался и враг внешний. Часть Германии, по условиям Версальского договора, была оккупирована войсками союзников. Флаг Королевского британского военно-морского флота развевался над Рейном. На Германию постоянно оказывалось внешнее давление, чтобы добиться еще большего ее национального унижения и изоляции. Для Стеннеса все это стало войной на два фронта.
Где, в чем, посреди, царившего в Веймарской республике хаоса, мог найти себе опору он, убежденный правый монархист? Конечно, он искал ее во фронтовом товариществе, в окопном братстве. Но, оказывается, и новые власти искали в нем опору: социал-демократы (и лично «сильный человек» в партии, министр внутренних дел Пруссии Карл Северинг) востребовали Стеннеса раньше, чем нацисты. Ему было предложено создать в структуре полиции безопасности элитное подразделение — роту особого назначения, которая, на казачий манер, называлась сотней.