С Виктором я познакомился на официальном приеме в начале 60-х годов. Мне понравился этот, тогда еще относительно молодой, дипломат, прекрасно говоривший по-русски. В беседе выяснилось, что еще ребенком Виктор вместе с родителями — политическими эмигрантами — обосновался в Москве и летом 1941 года окончил там десятилетку. После нападения гитлеровской Германий на Советский Союз он добровольцем вступил в Красную Армию. Великую Отечественную войну Виктор прошел, как говорится, от звонка до звонка. Был ранен, за храбрость и мужество награжден советскими орденами и медалями.
Виктор был очень рад, узнав, что во время войны мы, оказывается, воевали на одном фронте: он — офицером в артиллерии, я — рядовым в инженерных войсках. Сближало нас и то, что были мы ровесниками, сохранившими в памяти знаменательные события культурной и спортивной жизни предвоенной Москвы.
Не менее обрадовался и я, прибыв в столицу ГДР в 70-х годах и снова увидев здесь Виктора. Однажды после традиционных воспоминаний о днях фронтовых и друзьях боевых Виктор многозначительно заметил, что война хоть и закончилась, он из боя не выходит до сих пор. Он пояснил, что, хотя официально занимает пост советника своего посольства, в действительности является резидентом и руководит работой своих сотрудников по Западной Германии и НАТО.
После этого разговора наши дружеские отношения с Виктором приобрели более доверительный характер. Я понял, что Виктору в его нелегкой работе просто был нужен друг, не принадлежащий к кругу его сограждан, своего рода нейтральный собеседник, которому он доверяет и с которым может поделиться своими сомнениями и заботами.
На той встрече мы с ним выпили по рюмке отборного французского коньяку. За очередной чашкой кофе разговор зашел о разведке. На этот раз резидент был чем-то раздосадован.
— Скажи мне, есть ли основания считать, что разведка уже никому не нужна и является обузой для своего государства, как утверждают некоторые, называющие себя прогрессивными, политики? Я, по крайней мере, не знаю ни одной страны в мире, которая отказалась бы от деятельности подобного рода. И все же встречаются у нас руководители, которые охотно используют добытые разведкой сведения, но сами и пальцем не шевельнут, чтобы помочь разведчикам. А иногда из барской спеси мешают нам работать. Мне прямо говорят: что вы тут шпионите в дружественной ГДР, у которой от нас нет секретов?! А когда объясняешь, что против ГДР разведывательной работы мы не ведем, они многозначительно ухмыляются: знаем, мол, зачем вас сюда послали. Небось заглядываете в наши замочные скважины. Я недоуменно посмотрел на Виктора:
— Не знаю, как у вас, а у нас вроде до сих пор разведка считается важным государственным институтом. Правда, попадаются бурбоны, но они не делают погоды. А в чем дело? Небось опять с послом поссорился? Брось, все это — повседневная рутина. Поссорились, помиритесь. Не стоит из-за этого переживать.
В ответ Виктор после продолжительной паузы сказал:
— Ладно, расскажу тебе одну похожую историю, может быть, на душе станет легче. События эти имели место в одной европейской стране, где я был также советником нашего посольства, ну, а в первую очередь — резидентом внешней разведки. Как всегда, конкретных имен называть не буду, не в этом суть.
Однажды к нам из Центра приехал оперработник с совершенно конкретным заданием. Ему было необходимо встретиться и переговорить в естественной, не вызывающей подозрений обстановке, с консулом одной нейтральной страны. Мы очень тщательно разработали план операции. Благоприятствующим для нас было то обстоятельство, что буквально через пару дней упомянутый консул устраивал у себя коктейль для достаточно широкого круга дипломатов, местных политиков и журналистов. Приглашения были присланы и в наше посольство. Было решено, что прибывший из Центра коллега представится консулу как дипломат нашей страны в ранге первого секретаря. Все наши люди были предупреждены заранее о необходимости подтверждать его легенду.
Хотя наш посол не собирался принимать участия в таком недостаточно высоком для его ранга мероприятии, я все же счел нужным поставить его в известность о наших намерениях, естественно, в части, его касающейся. Он молча выслушал меня и перевел разговор на другую тему.
— Надо сказать, — продолжал Виктор, — посол наш не принадлежал к карьерным дипломатам. Когда-то он занимал довольно высокий пост в партийной верхушке. До меня, правда, доходили слухи, что он в частных разговорах свысока и презрительно отзывался о нашей работе. Тем не менее я щедро делился с посольством сведениями, незначительными для разведки, но представляющими интерес для Министерства иностранных дел. Посол с удовольствием отправлял эту информацию в МИД за своей подписью. В общем, все были довольны.