Bethe E. Homer: Dichtung und Sage. Bd. I. Leipzig; Berlin: Teubner, 1914.
Curtius E. Griechische Geschichte. Berlin: Weidmann, 1874. Feldman A. The apotheosis of Thersites H Classical Journal. 1947.42:219-221.
Hentze C. Anhang zu Homers Ilias / Hrsg, von K. F. Ameis. Heft I: Erläuterungen zu Gesang 1-Ш. 2. Aufl. Leipzig: Teubner, 1877. Herder J G. von. Kritische Wälder. Riga: Hartknoch, 1769. Jachmann G. Der homerische Schiffskatalog und die Ilias. Köln; Oppladen: Westdeutsche Verlag, 1958.
Josserand Ch. Thersites le mal aimé U Didaskalion. 1977. 38: 7-9.
Kullmann W. Die Versuchung des Achäerheeres in der Ilias И Museum Helveticum. 1955. 12: 253-272.
Kullmann W Die Quellen der Ilias: Troischer Sagenkreis. Wiesbaden: Steiner, 1960.
LangA., LeafW., Meyers E. The Iliad of Homer done into English prose. London: Macmillan, 1912.
LeafW. Iliad. London: Macmillan, 1900.
Mühl P von der. Die Diapeira in B der Ilias // Museum Helveti-cum. 1946. 3: 197-209.
Ohlhausen E. Untersuchungen zum Verhalten des Einfachen Mannes zwischen Krieg und Frieden auf der Grundlage von Homerischen II 2, 211-277 (Thersites) und Liv. 31, 6-8 (Q. Baebius, tr. PI.). — Lefèvre E. (Hrsg.). Livius: Werk und Reception: Festschrift für E. Burck. München: Beck. 1983: 225-239.
Rankin H. D. Thersites the malcontent: a discussion // Symbolae Osloensis. 1972. 47: 32-60.
Reinhardt K. Die Ilias und ihr Dichter. Göttingen: Vandenhoeck und Ruprecht, 1961.
Schadewaldt W. Iliasstudien. Leipzig: Hirzel, 1938.
Trendall A. D. Archaeology in Cicily and magna Graecia // Supplement to Journal of Hellenic Studies. 1956. 76: 47-62.
Выстрел Пандара
1. Нарушение клятв. Пандар — один из второстепенных героев «Илиады», но занимает в ней очень заметное место. Он мог бы считаться антигероем: из-за его коварного выстрела было сорвано перемирие, и война продолжилась. Но антигероем Пандар не является, и отношение к нему совсем иное, чем к Ферситу. Просто он совершил неблаговидный поступок, как Парис, но на то была воля богов.
Подобно Парису, он — лучник, а лук и стрелы считались в архаической Греции неблагородным оружием: поражают издалека и не позволяют проявить силу и храбрость, которыми гордилась аристократия, да и положиться на ценность доспехов (доступных только ей) не получалось. Шансы высокородных и простонародья уравнивались. В Лелантской войне УШ-УП веков до н. э. даже было принято соглашение: не применять этот подлый вид вооружения (Страб. I, 12) — прямо как газы в новое время.
Но более древние герои (Геракл, Эврит, Одиссей) — лучники. У Гомера лелантское презрение к луку наслаивается на древнее почитание лука. Луком Геракла, не знающим промаха, владеет Филоктет, оставленный больным на Лемносе, и за луком придется отправить
Одиссея с Диомедом, потому что только из него может быть убит Парис, а без этого не может окончиться Троянская война. Лук и стрелы — оружие Аполлона, так что совсем уж осуждать их было негоже. Да и что такого содеял Пандар?
На гордый вызов Париса Менелай откликнулся, и оба виновника конфликта встретились в поединке. Ведь поводом для войны послужил конфликт из-за Елены Прекрасной, которую Парис, троянский царевич, увел у Менелая, царя Спарты. Вот дуэль и должна была определить, кому владеть Еленой. А в те времена было принято решать исход войны единоборством вождей, так что ничего необычного в предложении поединка не было. В уста Гектора вложена речь:
Сонмы троян и ахеян красивопоножных! внимайте,
Что предлагает Парис, от которого брань воспылала.
Он предлагает троянам и всем меднолатным ахейцам
Ратные сбруи свои положить на всеплодную землю;
Сам посреди ополчений с воинственным он Менелаем
Битвой, один на один, за Елену желает сразиться.
Кто из двоих победит и окажется явно сильнейшим,
В дом и Елену введет, и сокровища все он получит;
Мы ж на взаимную дружбу священные клятвы положим
(III, 86-94).
Принесли клятвы, скрепленные жертвоприношением. Клялись в том, что исход поединка будет признан обеими сторонами и что если победит Парис, то ахейцы уйдут несолоно хлебавши, а если победит Менелай, то Парис добровольно выдаст Елену и ахейцы опять же уйдут, но удовлетворенными. Елену, разумеется, никто не спрашивал.
Победил Менелай. Парис был обезоружен и спасся только с помощью Афродиты, укрывшей его облаком и унесшей к Елене. Значит, нужно выдавать Елену Менелаю? Но тогда война окончится, а вместе с тем окончится и поэма — на третьей песни из двадцати четырех. Певцы, естественно, не хотели так быстро и просто оканчивать поэму, да и планы Зевса даровать Ахиллу отмщение остались бы невыполненными. Естественно, Парис и не думал отдавать Елену. Наоборот, собираясь потом снова драться и победить Менелая (как это? Ведь поединок все решил!), он захотел тотчас насладиться любовью, и «вместе они на блистательноубранном ложе почили» (Ш, 448). В то же время нельзя было сделать Париса нарушителем клятв — ведь ему еще предстояло многое свершить в Троянской войне, а нарушитель клятв должен быстро погибнуть.
Вот и пришлось послать Афину к второстепенному герою Пандару, не троянцу, а союзнику — ликийцу, и соблазнить его на коварный выстрел в Менелая, срывающий перемирие. Афина внушила Пандару, что все троянцы будут благодарны ему за убийство одного из двух вождей ахейского войска.