Обычному человеку, пусть и образованному, для чтения «Илиады» и «Одиссеи» нужно безусловно озаботиться предварительной подготовкой — почитать про место Троянской войны в истории, узнать то немногое, что известно о ней помимо эпоса, найти некоторые сведения о древнегреческом обществе и том искусстве, которое относится ко времени Гомера, — искусстве геометрического стиля, с его симметрией и раппортом (повторами мотивов). Хорошее представление обо всем этом дают некоторые старые книги — «Гомер» Л. Ф. Лосева (1960).
Но чтение становится захватывающе интересным, если читать с критическим запалом. Читать активно и творчески.
Уже само деление «Илиады», как и «Одиссеи», на 24 песни не очень логично и просто напрашивается на изменения. Рубежи между песнями не вполне соответствуют основным разрывам в событиях. «Каталог кораблей», занимающий вторую половину второй песни, явно никак с ней не связан, он совершенно иной по характеру и должен быть выделен в самостоятельную песнь. Даже его место между второй и третьей песнями под сомнением (как и вообще его принадлежность к «Илиаде»). Если его изъять, логика повествования восстанавливается: вторая песнь завершается построением войск к бою, а третья песнь начинается с того, что войска построены. Рубеж между шестой и седьмой песнями проведен прямо по речам Гектора — седьмая начинается со стиха «Так говорящий, пронесся вратами блистательный Гектор». Нет четкого разрыва и между песнями XII и XIII — действие плавно перетекает из одной песни в другую, разделяет их только вставной эпизод: явление Посейдона. В конце песни XIV стоит обращение к музам с последующим описанием боя. Но с обращения к музам обычно начинаются песни — это явно начало новой рапсодии — XV. Изготовление новых доспехов для Ахилла (песнь XVIII) и снабжение ими Ахилла разорваны: конец этого эпизода отнесен к началу XIX песни. И так далее.
Это деление на 24 песни проведено через много веков после гомеровского времени эллинистическим филологом Зенодотом Эфесским в IV веке н. э., проведено не очень удачно. Поэтому современные филологи, принимая древнее деление как условное, удобное лишь в силу традиционности и общераспространенности (по нему идет привычный счет стихов поэмы), разбивают каждую рапсодию на более дробные, сюжетно монолитные куски. Можно называть их эпизодами. Так, в первой песни выделяются: «Проэмий» (Предисловие), «Мор», «Ссора», «Честь» («Обида»), «Поездка в Хрису», «Мольбы» («Олимп») и т. д. А уж группировка их в песни (или разбивка по песням) может совершаться по-разному, и, вероятно, совершалась по-разному — во всяком случае, не на те 24 песни, которые ввел эфесский грамотей. Он больше заботился о том, чтобы песен было 24 (по числу букв греческого алфавита, поскольку у греков числа обозначались буквами) и чтобы объем их был примерно одинаковым — чтобы их было удобно исполнять полностью до неизбежного перерыва на отдых.
Именно те трудности чтения, те несообразности текста, которые породили двухсотлетний спор унитариев с аналитиками, делают чтение «Илиады» чрезвычайно занимательным не только для исследователя — для всякого пытливого ума. «Потреплем лавры старика», — говаривал лицейский учитель Пушкина, приступая к занятиям с лицеистами гомеровским эпосом. Дело не в сладости унижения великого, не в тайном наслаждении, приписываемом Зоилу — одному из первых «злопыхателей» Гомера. Этот философ и критик IV—III веков до н. э. выявлял реальные нелепости у Гомера и был прозван «бичом Гомера». Его имя стало нарицательным для мелочного хулителя, но его критика совсем не мелочна Она плодотворна. Почему-то мы не ставим великого философа Платона в число зоилов, а ведь Платон в своем идеальном государстве вообще запрещал чтение Гомера!
Находить противоречия в тексте и размышлять над их причинами страшно интересно. Ведь это значит выявлять нарушения порядка и пробиваться сквозь хаос наслоений истории текста к первоначальному ядру, каким бы оно ни было. Если воспринимать «Илиаду» как цепь загадочных и запутанных обстоятельств, которые необходимо распутать.
4. Дилетантизм и профессионализм. Энциклопедич-ность представленного в «Илиаде» материала образует основу для того, чтобы люди самых разных специальностей и интересов находили для себя нечто близкое, доступное и занимательное в этих материалах. Чтобы они могли со знанием дела рассуждать о некоторых аспектах «Илиады» (разумеется, осторожно — все же нас отделяет от гомеровского времени две тысячи семьсот с лишним лет, а от Троянской войны — еще пятьсот). Но это и любопытно — какими эти стороны жизни были тогда, на заре европейской истории. От этого веет неповторимым ароматом древности. Это же вдуматься — какая толща времени! Три тысячи лет — втрое дольше, чем от нас до начала Киевской Руси...