Подойдя к воде, Лусио обернулся и пристально поглядел на меня. А потом сказал:
— Ты это место имел в виду, правда?
И хотя мы никогда больше не заговаривали о моем сне, я ответил:
— Да.
— Даже это ты у меня украл, — не сразу откликнулся он, — даже мое самое сокровенное желание! Ведь именно о таком уголке я и мечтал, именно такое место мне и нужно было. Ты подглядел чужой сон.
И когда он сказал это, Маурисио, сказал монотонным голосом и шагнул ко мне, в моей памяти вдруг прорвался какой-то нарыв, я закрыл глаза и понял, что сейчас вспомню… даже не глядя на реку, я чувствовал, что увижу сейчас конец моего сна, и действительно увидел, Маурисио, увидел утопленника… на груди у него почила луна, а лицо было мое, Маурисио, у утопленника было мое лицо!
Почему ты уходишь? Если хочешь, в ящике письменного стола лежит пистолет, правда, можешь переполошить соседей. Но только останься, Маурисио, давай еще немножко послушаем плеск реки, и может, среди камышей и волн, пальцы которых скользят по илистому дну и превращаются в водовороты, ты в конце концов разглядишь руки, мертвой хваткой вцепившиеся в корни, увидишь, как кто-то, весь в тине и уже порядком обглоданный рыбами, выкарабкивается на отмель и идет сюда по мою душу. Я, правда, могу еще раз испытать судьбу, могу снова убить его, но он обязательно вернется и однажды ночью утащит меня за собой. Да-да, утащит, и сон сбудется по-настоящему! Я отправлюсь в последний путь, проплыву на спине мимо косы и камышей, лунный свет придаст мне величественности, и сон наконец обретет свое завершение, Маурисио, наконец-то обретет свое завершение.