1. Главная
  2. Книги
  3. Чехов Антон Павлович
  4. Рассказ неизвестного человека (An Anonymous Story) [Параллельный перевод]
  5. Страница 6
Выбрать главу
Служил он в управлении железной дороги и в банке, был юрисконсультом при каком-то важном казенном учреждении и состоял в деловых отношениях со множеством частных лиц как опекун, председатель конкурса и т. п. He was of quite a low grade in the service, and modestly spoke of himself as a lawyer, but he had a vast influence. Имел он чин совсем небольшой и скромно называл себя присяжным поверенным, но влияние у него было громадное. A note or card from him was enough to make a celebrated doctor, a director of a railway, or a great dignitary see any one without waiting; and it was said that through his protection one might obtain even a post of the Fourth Class, and get any sort of unpleasant business hushed up. Его визитной карточки или записки достаточно было, чтобы вас принял не в очередь знаменитый доктор, директор дороги или важный чиновник; говорили, что по его протекции можно было получить должность даже четвертого класса и замять какое угодно неприятное дело. He was looked upon as a very intelligent man, but his was a strange, peculiar intelligence. Считался он очень умным человеком, но это был какой-то особенный, странный ум. He was able to multiply 213 by 373 in his head instantaneously, or turn English pounds into German marks without help of pencil or paper; he understood finance and railway business thoroughly, and the machinery of Russian administration had no secrets for him; he was a most skilful pleader in civil suits, and it was not easy to get the better of him at law. Он мог в одно мгновение помножить в уме 213 на 373 или перевести стерлинги на марки без помощи карандаша и табличек, превосходно знал железнодорожное дело и финансы, и во всем, что касалось администрации, для него не существовало тайн; по гражданским делам, как говорили, это был искуснейший адвокат, и тягаться с ним было нелегко.
But that exceptional intelligence could not grasp many things which are understood even by some stupid people. Но этому необыкновенному уму было совершенно непонятно многое, что знает даже иной глупый человек. For instance, he was absolutely unable to understand why people are depressed, why they weep, shoot themselves, and even kill others; why they fret about things that do not affect them personally, and why they laugh when they read Gogol or Shtchedrin . . . . Так, он решительно не мог понять, почему это люди скучают, плачут, стреляются и даже других убивают, почему они волнуются по поводу вещей и событий, которые их лично не касаются, и почему они смеются, когда читают Гоголя или Щедрина...
Everything abstract, everything belonging to the domain of thought and feeling, was to him boring and incomprehensible, like music to one who has no ear. Все отвлеченное, исчезающее в области мысли и чувства, было для него непонятно и скучно, как музыка для того, кто не имеет слуха.
He looked at people simply from the business point of view, and divided them into competent and incompetent. На людей смотрел он только с деловой точки зрения и делил их на способных и неспособных.
No other classification existed for him. Иного деления у него не существовало.
Honesty and rectitude were only signs of competence. Честность и порядочность составляют лишь признак способности.
Drinking, gambling, and debauchery were permissible, but must not be allowed to interfere with business. Кутить, играть в карты и развратничать можно, но так, чтобы это не мешало делу.
Believing in God was rather stupid, but religion ought be safeguarded, as the common people must have some principle to restrain them, otherwise they would not work. Веровать в бога не умно, но религия должна быть охраняема, так как для народа необходимо сдерживающее начало, иначе он не будет работать.
Punishment is only necessary as deterrent. Наказания нужны только для устрашения.
There was no need to go away for holidays, as it was just as nice in town. На дачу выезжать незачем, так как и в городе хорошо.
And so on. И так далее.
He was a widower and had no children, but lived on a large scale, as though he had a family, and paid thousand roubles a year for his flat. Он был вдов и детей не имел, но жизнь вел на широкую, семейную ногу и платил за квартиру три тысячи в год.
The second visitor, Kukushkin, an actual civil councillor though a young man, was short, and was conspicuous for his extremely unpleasant appearance, which was due to the disproportion between his fat, puffy body and his lean little face. Другой гость, Кукушкин, действительный статский советник из молодых, был небольшого роста и отличался в высшей степени неприятным выражением, какое придавала ему несоразмерность его толстого, пухлого туловища с маленьким, худощавым лицом.
His lips were puckered up suavely, and his little trimmed moustaches looked as though they had been fixed on with glue. Губы у него были сердечком и стриженые усики имели такой вид, как будто были приклеены лаком.
He was a man with the manners of a lizard. Это был человек с манерами ящерицы.
He did not walk, but, as it were, crept along with tiny steps, squirming and sniggering, and when he laughed he showed his teeth. Он не входил, а как-то вползал, мелко семеня ногами, покачиваясь и хихикая, а когда смеялся, то скалил зубы.
~ 6 ~