…Николай понимал настроение жены, знал, что может ожидать жителей авиагородка, но он был уверен, что в случае необходимости должные меры здесь будут приняты, и все будет хорошо. Аню он просил не падать духом, держаться, как положено жене военного летчика.
Они сидели рядом, немного помолчали, а затем Николай прилег на диван и сказал:
— Сегодня мы поработали крепко, чувствую — устал.
В руках он по-прежнему держал книгу. Полистал, но читать так и не стал. Вспомнился ему Борис Шашков. Хороший был товарищ и друг. Любимый всеми полковой поэт. Кто мог подумать, что в первый день войны его не станет! Ребята его очень жалели.
— Когда я возвратился 22 июня из боевого вылета на аэродром, я встретил командира эскадрильи Калиниченко, — сказал он Ане и вздохнул. — Лицо его было бледным. Он смотрит на меня и говорит: «Не вернулся Боря Шашков». Прибегаю в редакцию газеты «Сталинский маршрут», спрашиваю: «Неужели правда?» Редактор газеты Грабченко отвечает: «Да, Николай Францевич, Шашков погиб».
Николай отложил книгу, взял газету и опять, обращаясь к жене, сказал:
— Аня, посмотри нашу дивизионную газету за месяц до начала войны.
Она взяла газету. В ней была напечатана литературная полоса, которая начиналась стихотворением Бориса Шашкова.
Аня хорошо помнила Бориса. Он часто бывал у Николая. Боря пришел в авиацию по путевке комсомола из города Чебоксары, был парторгом, командиром звена. Его звено занимало первое место в подразделении по боевой подготовке. Он также руководил и литературным объединением при редакции. И вот Бориса нет.
Настроение Николая Анна Петровна хорошо понимала, гибель Бориса Шашкова он глубоко переживал, может быть, потому и перевел разговор на стихотворение Янки Купалы.
— «Мальчик и летчик». Прекрасные стихи. Так жалко Бориса. А ведь стихи будто о нем. Да, много у нас было общего… Вот послушай, — и Николай стал читать стихи:
Перед сном он сказал:
— Пошли это стихотворение отцу. Ведь Янка Купала — его любимый поэт. Да и память о Борисе будет.
— Хорошо, Коля, ложись спать. Поспи, пока тихо и нет тревоги…
26 июня 1941 года рано утром Николай Гастелло прибыл в штаб полка. Через несколько минут был уже около самолетов своей эскадрильи. Перед вылетом он собрал все экипажи и сказал:
— Хочу, чтобы каждый из вас хорошо представил себе возлагаемую на нас задачу. Мы должны нанести бомбовый удар по вражеской колонне с горючим, движущейся на восток по шоссе Молодечно — Радошковичи. По данным разведки, здесь у противника на аэродромах большое количество самолетов. Предполагается, что они должны будут совершать налеты на Москву. Перед нами стоит задача сорвать коварный замысел врага, уничтожить скопление транспорта с горючим! Метеоусловия на трассе плохие, возможен дождь, туман. Полет будет нелегкий, но мы должны использовать эти условия для внезапного нанесения удара и с честью выполнить боевое задание Родины!
Рано утром эскадрилья самолетов Ил-4 под командованием капитана Гастелло поднялась в воздух и взяла курс на юго-запад.
Самолеты набрали высоту, командир эскадрильи твердо вел свой корабль по указанному курсу. Как и всегда, самолеты шли боевым строем, придерживаясь установленной дистанции. Николай вспомнил, как он сегодня простился с Аней. Рано утром, позавтракав и поспешно уходя из квартиры, он подошел к ней, посмотрел в глаза и сказал:
— Ну, Анулька, не скучай, лови мой позывной в эфире! — и, как обычно, поцеловал в щеку.
Это были последние проводы мужа в полет, на боевое задание.
Когда Анна Петровна уходила на дежурство, она обратила внимание на карманные часы Николая, лежащие на тумбочке. Подумала: «Забыл. Ведь он всегда уходит в полет с этими часами — памятным отцовским подарком. Видимо, спешил. Улетел с наручными…»