— Ты что, один?
— Да.
— Эйлина так все и спит?
— Угу.
— А что с ней?
— Нездоровится.
Бонни проворчал что‑то и, подойдя, пристроился рядом.
— Она спускалась ненадолго, тут к нам старики заезжали.
— А что им было нужно?
— Разве обязательно должно быть нужно что‑то?
— Да нет.
— Выяснить хотели, какие у тебя планы на ближайшее будущее.
— Это понятно.
— Я и сам не прочь.
— А уж я‑то и вовсе рад бы радешенек.
— В эти планы входит неопределенный срок пребывания у нас?
— Нет, если я помеха. — Я молчал. — Так что, мешаю, что ли?
— Эйлина прихворнула. Как‑то разом все навалилось.
— У вас с Эйлиной все наперекосяк?
— Откуда вдруг такой вопрос?
— Да так, ни с чего. Выскочило случайно.
— Да чего ты понимаешь в браке? В постоянных отношениях? Тебе стукнет — подберешь, охолонешь — бросил.
— Спросил просто.
— Под взором посторонних ситуация только раскаляется.
— Посторонних? Вон оно как?
— Ну других. Третьих лиц.
— Ага. Получается, мешаю. Чего ж в открытую не скажешь? — У меня не выговаривалось. Я налил себе последние капли вина. — Когда желательно спихнуть меня?
— Ты ел?
— Ну тебя к черту с едой!
— По — моему, тебе пора определиться.
— Ага, ага.
— В ту или иную сторону. Как тебе представляется целесообразным.
— Лишь бы не ошивался на твоей делянке. Ты свою долю в возрождение Бонни Тейлора внес.
— Посчастливилось тебе на сей раз? С Юнис?
— Что, самого тянет?
— На что мне такая шлюха?
— Почем мне знать. У шлюх тоже есть своя изюминка.
— Разболтала, что я утром к ней приставал?
— Она — нет. Но тут ничего удивительного.
— В общем‑то девица поощрила меня попробовать еще разок.
— Ну так и не теряйся. Я тут больше мельтешить не буду. Не первую небось делим.
— Ох и дерьмо ты! С Фрэнсис я не был близок. Ребенка она ждала от тебя.
— Слушай, я пошел.
— Куда это?
— Не все ль равно?
Поднявшись, он вышел. Эх, жалко, бросил я курить! Подымить бы сейчас всласть! Мне послышалось, вроде брат говорит по телефону, и вспомнился недавний звонок. Вернулся Бонни не скоро. Я не видел, но не сомневался, что он укладывается.
— Ну ладно, пока! — попрощался Бонни.
— Ты что?
— Уезжаю.
— Да ради бога, Бонни!..
— Ради бога, а дальше? Чего ты вечно виляешь? Возьми да выложи все впрямую.
— Ну ты что? Ночью к себе поедешь?
— Нет, не поеду. А если б поехал?
— Почему до утра не переждать?
— Нет. Ведь ты обалдеешь от радости, когда я покажу спину. Пока совесть не начнет колоть.
— Ладно. — Я подался вперед, опершись локтями о колени и прижав к векам пальцы. — Скажи одно. Меня загадка эта по сей день мучит.
— Ну?
— Зачем ты хранил в тайне связь с Фрэнсис?
— Да потому, Гордон, братишка, что воротило меня от девчонки. Сначала до меня это не доходило — миленькая, покорная, красоточка. Но вот поди ж ты. Я и не хотел, чтобы нас видели вместе. Оттого и водил девочку в места, где не знали ни ее, ни меня.
— Красивой она была, ничего не скажешь. Но шла легко на все, потому что любила тебя. Не умеешь ты отличать порядочную девушку от распущенной.
Бонни расхохотался. Приостановившись в дверях, он обернулся.
— Думай, как тебе угодно, малыш. Но и за собой бы тебе не мешало приглядывать. Вон ведь как долго жизнь у тебя катилась гладенько да ровненько. Ну, спасибо за кров и пищу.
Остатки виски я тоже прикончил.
Я вздрогнул от раздавшегося рядом голоса. Я не слышал, как открывалась дверь.
— Прости, Гордон, — извинилась Люси Броунинг. — Не сразу поняла, что ты витаешь где‑то. Ты, может, тоже скорбишь?
— О чем ты?
— Еще одну поп — звезду настиг трагический конец. Не читал разве утренних газет?
— Не читал.
— И вчера передавали в ночном выпуске новостей, — я переключал каналы, искал чего повеселее. — Кончина дико эксцентричная. Убило его электрическим током от собственной аппаратуры. Прямо на концерте. Мой пятый класс в трауре. Мальчишки кусают губы, а девочки растекаются слезами в самый неподходящий момент. «Он погиб, делая самое дорогое и любимое дело в жизни, Мисс», — высказалась одна из самых красноречивых, горько рыдая. Происшествие грустное. Мне, конечно же, понятно, что это не предмет для шуток, но представь, что Менухин перепиливает себя смычком или что Рубинштейн свалился в рояль и молоточки клавиш превращают несчастного в отбивную. Это ж фантасмагория! Но, однако, это произошло на самом деле… — Она примолкла. — А ты все где‑то витаешь.