Выбрать главу

— Ты что, не обедал?

— Не стал возиться. Эйлина уехала погостить к матери. Ненадолго.

— А уроки в школе как же?

— Врач сказал, что у нее переутомление. Прописал отдых.

Прихватив большое блюдо, она ушла к прилавку и вернулась с двумя порциями рыбы, картошкой и горошком.

Я пододвинул стул и устроился за столиком с пластиковой столешницей. Поджаренная корочка рыбы хрустела, а мякоть рассыпалась. Мать, облокотившись о комод, прихлебывала чай, наблюдая, как жадно я ем.

— Ну и аппетит у тебя! Будто голодом морили полмесяца.

— Объедение! — промычал я с набитым ртом. — Чем больше ешь, тем больше хочется!

— Верно. Отец у нас кулинар отменный. — Она взглянула на висевшие на стене часы. Скоро за прилавком потребуются все наличные руки, тогда уже не до разговоров будет.

— Так куда теперь двинулся наш Бонни? — спросила она.

— Понятия не имею. А ты его не видела?

— Нет. Только в ту пятницу, когда вы к нам заходили. Может, домой вернулся?

— Понятия не имею, — повторил я. — Он был в понедельник, обещал позвонить.

— В понедельник? А к нам и не подумал зайти. — Сказано вроде как равнодушно, но в голосе пробивалась обида. — Ну, может, застыдится, — прибавила она.

— Ты про что?

— Вы куда от нас в пятницу‑то отправились?

— Да о чем ты?

— Гордон! Прекрасно ты понимаешь. Вон сколько в магазине народу толчется. Поневоле все новости услышишь. На пару всыпали хозяину? Или это наш Бонни в одиночку постарался?

Я проглотил кусок рыбы и запил чаем.

— Зря он его, конечно, но типчик попался и впрямь препоганый.

— А ты что же? Не мог приглядеть за братом?

— При чем тут я? Я же не нянька! Я дал ему постель и крышу над головой. Но не буду ж я учить его жить.

— Все‑таки…

— Мать, свершилось все в секунду. Он сшиб хозяина, я и шелохнуться не успел.

— И уложил того прямиком в больницу… как мы тут слыхали. Еще повезло, что не убил. Повезло, что за убийство ему не отвечать.

— Откуда Бонни мог знать, что тот болен сердцем?

— Смирял бы норов свой, так и дознаваться было бы ни к чему.

— Все верно. Да я его и не оправдываю. Ну а как хозяин? Не слышно?

— Живой, насколько нам известно. Но клиенты его разъярены. Грозятся разыскать Бонни и прописать ему порцию такого же лекарства.

— Да ну! Парни любят болтать, особенно под пиво. А в общем, Бонни все равно уже уехал.

— А ты не знаешь куда?

— Нет, я же сказал.

— А домой ему не звонил?

— Зачем это? Он обещался, что даст о себе знать. Сам и позвонит, как захочется. Разве не знаешь, о доме он месяцами не вспоминает. Билетики на матч, нацарапает открыточку и считает — долг исполнен.

— В нормальные времена это терпимо… Но…

— Когда же это у Бонни были нормальные времена?

— Проказы всякие — одно. Но после такого случая, гляди, и с футболом распростится.

— Я внушал ему — пересилить себя. Надо вернуться, договориться с клубом. Ну, может, он и послушался.

— А может, и нет.

В дверь просунулась голова отца.

— Доти! — Мать вышла, и через минуту вошел он, обтирая руки полотенцем.

— Мать покараулит сковороды минут десять, пока нет наплыва. — Он смотрел, как я уминаю последние ломтики картошки. — Наелся? Или еще?

— Нет, спасибо. Объелся. Вкусно. Уйдешь от дел, продай лицензию на свой секрет обжаривания.

— Секрета тут никакого. Секрет в поваре. — Он плеснул себе чая. — А Эйлина где?

Я выложил ему то же вранье, что и матери.

Отец призадумался. И ткнул на телефон.

— Звони Бонни.

— Но сейчас его не застать, — отнекивался я. Мне не хотелось говорить с Бонни, не продумав линию разговора. Да и побаивался я, что голос отца или матери наведет его на мысль, будто они посвящены во все обстоятельства, и он, обеляя себя, сболтнет лишнее. Но помешать позвонить им я не мог.

— Я хочу знать, где он, — заявил отец. — Номер его помнишь?

Я достал записную книжку, набрал номер. Щелкнул, включаясь, автоответчик, и раздался записанный на пленку голос Бонни. «Квартира Бонни Тейлора. Его нет дома. Желаете ограбить квартиру, бросайте трубку и рвите сюда. Желаете передать что, давайте, все едино — слушать не станет…» — я нажал рычаг, снова набрал номер и протянул трубку отцу. Тот с каменным лицом послушал и повесил трубку.

— Черт подери! — произнес он.

— Ну, двигаю! — Я застегнул пиджак. — Спасибо за угощение.

Я заходил объяснить отъезд Эйлины и узнать, нет ли вестей от Бонни. Теперь мне нестерпимо хотелось остаться одному, обмозговать положение, хотя мало надежды, что ум мой родит нечто более конструктивное, чем до сих пор.