5
Ты, несомненно, думаешь, что на этом мой рассказ о будильнике закончен. Ошибаешься. Мне остается рассказать еще немного, и, если я опубликую этот рассказ, тебе, возможно, будет интересно узнать, что случилось потом. В день нашей разлуки я был вне себя от горя и поздним вечером отправился на берег навестить будильник. Для меня была невыносимой мысль о том, что он лежит там, одинокий и брошенный. Я решил взять его и держать дома — все равно, показывает он время или нет. Его присутствие стало для меня необходимым. Но когда мне оставалось только протянуть руку и поднять его, оказалось, что будильника между камнями нет. Я обыскал все вокруг, но он исчез, исчез бесследно.
Потянулись длинные, тоскливые дни. Мне не сиделось дома, я бродил по улицам, а по ночам мучился бессонницей. Работа двигалась плохо, будильник никак не выходил у меня из головы. Я много бы отдал за то, чтобы снова услышать его тиканье, снова услышать его звон, снова увидеть, как его стрелки медленно переползают от одной цифры к другой. Денно и нощно я терзался угрызениями совести: я вел себя с ним как последний мерзавец, поносил его, бил, кидал в угол. И вот он пропал для меня навсегда, потерян безвозвратно.
Я отправился к часовщику в надежде подыскать себе будильник, похожий на мой старый, но там не оказалось ничего подходящего. Все будильники были какие-то заурядные, какие-то благополучные. Ни один из них не побывал в переделках и передрягах, ни на одном из них не было ни царапины, ни у одного не было такого замечательного звонка, как у моего старого будильника. Мною овладело чувство одиночества и тоски; срок векселей истекал, пора было платить за комнату.
— Где же денежки, приятель? — спрашивали люди. Мне нечего было им сказать.
Стояло изумительное лето, а я бежал от знакомых как от огня и подолгу размышлял о том, как бессмысленна и грустна жизнь. И все же однажды вечером я забрел к своему, другу, потому что мне хотелось узнать, как продвигается его роман о человечестве.
— Как тебе пишется? — спросил я.
— Еще никогда не писалось так хорошо, — ответил мой друг. За это время он очень располнел.
— Много осталось?
— Нет, — сказал он. — Скоро кончу.
— Рад слышать.
— А ты разве не скоро кончишь? — спросил он.
— Нет. Скорее наоборот.
— Плохи дела?
— Да.
— В чем же причина?
Не успел я ему ответить, как из угла послышался звук, — звук, так меня взволновавший, что даже голова закружилась. На книжной полке я увидел зеленый будильник. Цвет не мог сбить меня с толку, я тотчас узнал знакомый звонок, к тому же у будильника не хватало одной ножки, а стекло треснуло.
— Подпиши-ка мой вексель, — сказал друг. — Мне позарез нужны деньги.
— Зачем? — спросил я.
Он засмеялся.
— Чтобы вложить их в одно предприятие, сулящее барыши, — выговорил он наконец.
— Где ты взял этот будильник? — спросил я, и сердце у меня заколотилось.
— Вот этот? — спросил он равнодушно. — А тебе-то что?
— Ты купил для него зеленой краски! — сказал я.
— Не понимаю.
— Это мой будильник!
— Твой? Ты что, спятил?
Весь дрожа, я подошел к книжной полке. Мой будильник не пожелал ни смотреть на меня, ни слушать меня, как будто мы с ним были незнакомы.
— Ты нашел его на берегу! Между двумя камнями!
— Да ты рехнулся! Что с тобой?
— Ничего. Это мой будильник, и я заберу его у тебя, — оказал я.
— Это мой будильник. Попробуй только тронь его, будет плохо!
— Да ни чёрта он не твой, и у тебя нет никакого права называть его своим!
— Вон отсюда! — заорал он. — Это мой будильник, и я Не желаю, чтобы ты глазел на него. Вон отсюда, я кому сказал!
Я попытался схватить будильник, но мой друг оказался проворнее. Он кинулся на меня, как разъяренный лев. Мы долго боролись, но в конце концов ему удалось вытолкнуть меня из комнаты и запереть дверь. Запыхавшийся после драки, расстроенный, я топтался в коридоре — и вдруг понял, что потерпел поражение и что надо убираться восвояси. Я поплелся домой. На душе у меня было грустно и бесприютно. Вечернее солнце освещало город с его домами и садиками, под низкорослыми березками покачивались на своих стебельках красные и желтые цветы, но мне не было деда до всей этой красоты. На душе было как-то скверно, оттого что мой будильник попал в руки другому человеку.