— Нам надо поговорить, но не здесь.
— Мы нигде не будем об этом говорить!
— Будем, — решительно произнесла она, вталкивая его в соседнюю гостиную.
И как только закрыла дверь, она обрушила на него всю силу своего беспокойства:
— Нед, ты должен выслушать меня. Ты не можешь жениться на Лидии Торнтон! Она не подходит тебе.
— Меня Лидия вполне устраивает! – сухо отрезал он.
— Ты разве не слышишь, о чем говоришь? – вспыхнула она. – Вполне устраивает! Ты не должен жениться на ком-то просто приемлемом! Тебе нужно жениться на ком-то, кто заставит твое сердце петь, на ком-то, кто заставит тебя улыбнуться, когда она заходит в комнату! Доверься мне – я знаю, о чем говорю!
Он действительно верил ей. Белла и ее муж любили друг друга с абсолютной преданностью, которая была настолько явной, что это ощущалось всеми, кто хоть раз видел их вместе. Неду это согревало душу, но он был уверен, что такие чувства ему не грозят.
— Нед, — упорствовала Белл. – Ты даже не слушаешь меня?
— Ну, что ж, — стараясь не выплеснуть на сестру свое испортившееся настроение, сказал он. – Ты говоришь, что мне нужно совершенно другое, и как по твоему я должен поступить за три дня до свадьбы?
Белл недоуменно моргала, но не смогла этим одурачить Неда. Мозг его сестры напряженно работал. Он даже был удивлен, как это еще у нее пар из ушей не пошел. Если и был способ, что-то изменить за три дня до церемонии, то, Нед был в этом твердо убежден, Белл уже его бы нашла. Она так долго молчала, что он уже понадеялся, что на этом их разговор закончиться:
— Если это все, тогда я пойду, — сказал он, отступая к двери.
— Подожди!
Он издал мученический вздох. Напрасно он подумал, что так легко отделается.
— Ты вообще понял, что сказал? – спросила она, положив ему руку на рукав сюртука.
— Нет, — сказал он откровенно надеясь, что на этом все закончится.
— Ты спросил у меня, как можно избежать брака! Ты знаешь, что это означает? Это означает, что ты этого хочешь! – слишком, по его мнению, самодовольно закончила она.
— И ничего такого это не означает! – пытался вывернуться он. – Не все так удачливы, чтобы жениться по любви, Белл. Мне почти тридцать, а я еще не женат. Я не становлюсь моложе, понимаешь?
— Ах, ну да, — рассмеялась она – Тебе осталась два шага до могилы.
— Я женюсь через три дня, – твердо сказал он. – Постарайся привыкнуть к этой мысли.
— Неужели земля этого стоит? – в ее голосе было больше боли, чем могло было бы быть в любом крике. – Двадцать акров, Нед! Двадцать акров за возможность счастливой жизни!
— Я сделаю вид, что не слышал этого, — натянуто произнес он.
— Не пытайся себя обмануть, думая, что для тебя это невозможно, — сказала Белл.
— Если и так, — сказал Нед, возвращаясь к ней. – Действительно ли я так сильно отличаюсь от большей части нашего класса?
— Нет, — согласилась она. – Но такое положение вещей не подходит для тебя. Это не правильно. Это не для тебя.
Он вызывающе взглянул на нее:
— Теперь я могу уйти? На этом наша беседа закончилась?
— Ты достоин лучшего, Нед, — прошептала она. – Ты можешь так не думать, но я это знаю.
Он судорожно проглотил внезапно возникший в сухом и напряженном горле комок. Он знал, что она права, и ненавидел это.
— Я женюсь на Лидии Торнтон, — сказал он, не узнавая собственного голоса.— Я принял это решение несколько месяцев назад и не собираюсь его менять.
Она на мгновение закрыла свои глаза. Когда она их вновь открыла, они были полны печали и слез:
— Ты губишь свою жизнь.
— Нет, — коротко отрезал он, не желая и дальше терпеть это обсуждение. –Что я делаю, так это ухожу отсюда.
Но когда он оказался в холле, то не знал, куда ему идти дальше. Это было чувство, которое он очень часто ощущал в последнее время.
* * * *
— Что тебя так задержало?
Это было первое, что услышала Шарлотта, когда вошла в свою комнату. Лидия уже была там и металась, как тигр в клетке.
— Понимаешь, — примирительно сказала Шарлотта, — я сегодня утром подвернула ногу и не могу быстро идти. И… – тут она остановила себя. Не стоило упоминать при Лидии, что она задержалась, чтобы поговорить с виконтом и его сестрой, поскольку случайно им проговорилась о встрече с Лидией, а та недвусмысленно просила этого не делать.
Не то, что бы Шарлотта думала, что нанесла этим сестре какой-нибудь вред, но Лидия была в одном из своих капризных настроений и ее не стоило еще больше тревожить.
— Тебе плохо? – поинтересовалась Лидия.
— Плохо что?
— Твоя нога?
Шарлотта посмотрела на ногу.
— Не так уж и плохо. Не думаю, что выиграю состязания по ходьбе в ближайшее время, но и в трости не нуждаюсь.
— Это хорошо.
Лидия подошла ближе, и ее глаза, очень похожие на глаза Шарлоты, заблестели от волнения.
— Поскольку мне нужна твоя помощь, было бы неловко, если бы ты пользовалась тростью.
— О чем это ты?
Голос Лидии упал до шепота.
— Я хочу тайно сбежать.
— С виконтом?
— Нет, конечно, дурочка. С Рупертом.
— С Рупертом? – воскликнула Шарлотта.
— Ты не можешь говорить потише? – прошипела Лидия.
— Лидия, ты сошла с ума?
— Я безумно влюбилась!
— В Руперта? – переспросила Шарлотта, не в силах скрыть недоверие в голосе.
Лидия оскорблено вспыхнула:
— Он этого более достоин, чем виконт.
Шарлотта подумала о Руперте Макбэнксе – самовлюбленном зануде с золотыми волосами, который жил по соседству с семьей Торнтонов в течение многих лет. В нем не было ничего плохого или отталкивающего, если вы предпочитаете мечтательный тип мужчин. Мечтатель, говорящий всегда и много. Шарлотта скривилась. Таким человеком и был Руперт. В последний раз, когда они встречались, Шарлотта сымитировала простуду, только чтобы избежать его бесконечных разглагольствований о своей новой поэме. Она пыталась прочитать его творение. Этого требовала элементарная вежливость – ведь они были соседями. Но очень скоро она сдалась, не в силах терпеть его рифмы. «Любовь» у него всегда рифмовалась со словом «кровь» (ну, скажите на милость, где он нашел такие африканские страсти здесь, в Дербишире?). А «ты» так часто со словом «цветы», что она уже хотела схватить его и заорать: « Добавьте хоть немного новых слов!». Но ее попытки делать замечания не принесли значимых результатов, его поэзия все так же вызывала зевоту.
Но Лидии, как замечала Шарлотта, он очень нравился. Она неоднократно слышала ее восторженные замечания, а фразу «блистательная особа» сестра применяла исключительно к Руперту. Задумавшись, Шарлотта поняла, что уже давно должна была понять, что происходит, но, по правде говоря, она считала Макбэнкса настолько смешным и нелепым, что ей трудно было предположить, что кто— то может воспринимать его всерьез и даже влюбиться.
— Лидия, — сказала она со всей серьезностью, — ты не можешь предпочесть Руперта виконту.
— Что ты в этом понимаешь? – парировала Лидия. – Ты даже не знаешь виконта. И, конечно же, — надменно продолжила она, — ты не знаешь Руперта.
— Я знаю, что он пишет кошмарную слезливую поэзию, — пробормотала Шарлотта.
— Что ты сказала? – требовательно спросила Лидия.
— Ничего, — ответила Шарлотта, стремясь избежать бессмысленного спора. – Только то, что у меня сегодня была возможность пообщаться с виконтом и он производит впечатление вполне здравомыслящего человека.
— Он ужасен, — сказала Лидия, бросаясь на кровать Шарлоты.
Шарлотта закатила глаза. Только бы обошлось без истерик.
— В нем нет ничего ужасного! – миролюбиво заявила она.
— Он никогда не читает мне стихов!
Этот факт, как казалось Шарлотте, говорил скорее в пользу виконта.
— И в этом вся проблема? – удивилась она.
— Шарлотта, ты ничего не понимаешь, для этого ты слишком молода.
— Я всего на одиннадцать месяцев младше тебя!
— В годах – возможно, — сказала Лидия с драматическим вздохом. – Но – десятилетия в жизненном опыте.