«Мама, мне очень хочется домой. Мама, мне тут скучно».
«Бабушка, когда меня будут резать, постойте под окном операционной комнаты».
Переписка с «Первой инфекцией» не разрешалась. Болели без права переписки.
Письма принимали только туда, а оттуда — листок, прижатый лбом к стеклу.
Без Булочной было тоскливо, недоставало нам и осуждающих взглядов высокомерной Белоножки.
А время шло, на больничном дворе появлялись родители с узлами одежды, увозили домой своих детей.
На исходе месяца Белоножка написала нам, что ее не отпускают, может быть, пройдет еще долгая неделя в больнице.
«А Булочная выписывается», — с грустью добавляла она.
«Ребята, меня хотят выбросить отсюда через два дня, — читали мы в записке, которую Булочная приклеил слюнями к стеклу. — Мне здесь здорово понравилось, и я хочу здесь полежать еще недельку. Сходите ко мне домой, скажите бате, что ищете в моих тетрадках контрольные задачки, а сами найдите в батиных книгах в шкафу симптомы какой-нибудь новой болезни и срочно принесите мне в больницу. Век вам этого не забуду».
— Вот еще дело, — буркнул Суббота. (Мы шли к выходу из больницы.) — Понравилось! Знаем!
— Ты тоже вообще… — сказал я Субботе.
— И вообще тоже, — ответил он.
Январь хранил молчание, обдумывая наши дальнейшие действия. Не так-то это просто — проникнуть в чужой дом под лживым предлогом и копаться в чужом шкафу. Ясно, что причина, предложенная Булочной, никуда не годилась.
— Андраша, ты мог бы сделать в классе доклад про скарлатину? — спросил Январь, когда мы поднялись на шестой этаж и остановились перед дверями квартиры Булочниковых.
Я немного подумал.
— Для Петра. Ефимовича?
Январь кивнул.
— Запросто сделаю, — подмигнул я.
Отец Булочной встретил нас, не скрывая своей радости:
— Булочная послезавтра будет дома, поехали, ребята, за ним на машине!
Мы сказали, что не может быть разговоров, конечно, мы поедем, если Булочную там не задержат.
— Петр Ефимович, — обратился я. — Вы не дадите мне какую-нибудь книгу про скарлатину и другие болезни? Мне нужно в классе доклад сделать.
— А тема?
— Ну, как уберечь себя от инфекционных заболеваний.
— Доклад на тему «Ну, как уберечь себя от инфекционных заболеваний»? — повторил Петр Ефимович.
— Ага.
— Миша… — сказал Петр Ефимович и сделал паузу. — Миша, я всегда высоко ценил твои способности, я не знаю в нашем доме никого, кроме тебя, Субботы и Января, кто был бы более сообразительным человеком. Мой Булочная уступает тебе по многим своим качествам. Я всегда восхищаюсь мастерством, с которым сделана табуретка, которую ты подарил Булочной на день рождения. Такую табуретку надо было сообразить. Я знаю, что ты не отличник, но твои четверки — это отметки человека, который знает, чего он хочет от жизни, не так ли, Миша?
— Да, — сказал я.
— Что говорить! У меня нет и сомнений, что ты великолепно делаешь доклады в своем классе.
— У-у-у! — поддержал Суббота это убеждение Петра Ефимовича.
— Я уверен, что доклады твои проходят на «ура».
Мне вовсе не становилось стыдно за вранье.
— Но, дорогой коллега, я несколько удивлен, почему такую тему поручили тебе? Согласись, что еще остались в науке некоторые вещи, до конца не познанные тобой? «Ну, как уберечь себя от инфекционных заболеваний…» Гм-гм-м… Разберешься ли ты?
— Он разборчивый, — махнул рукой Суббота. — Доклад надо делать — вот беда.
Для Субботы бедой были доклады, выступления на собраниях, заметки в стенгазету и домашние сочинения.
— Нет, Суббота, я не вижу в этом беды, — сказал Петр Ефимович, снимая очки, — это даже хорошо, что тебе, Миша, поручили доклад. Любой доклад развивает воображение, приучает говорить, мыслить логическими категориями. Может быть, мне сделать доклад в вашем классе? Я немного учился на врача… У меня высшее медицинское образование.
— А вас не будут слушать, — резко сказал Суббота.
— Правда, Петр Ефимович, правда, у нас такие змеи в классе.
Отец Булочной открыл книжный шкаф. Вручая мне огромный том «Курса острых инфекционных болезней» Г. А. Ивашенцова, он сказал:
— Миша, я с удовольствием даю тебе книгу, но с одним легким для тебя условием: если ты встретишь затруднение, знаешь, тут много латинских слов, если ты почему-либо не поймешь латынь или медицинский термин, ты подымешься ко мне, чтобы спросить. Хорошо?
— Он все поймет! — вскричали мои друзья, выхватив у меня книгу.