«Может, его удар хватил от жары? — подумал Томек с надеждой. — Ведь он с самого утра повис там, что твой геликоптер!»
Но мгновение спустя жаворонок, перелетев на другое место, снова запел, а Земба зажмурил глаза и вернулся к прерванным размышлениям.
Он думал о велосипеде. Вечером состоится общий сбор у костра, будут вручать премии за первый квартал, который молодёжная бригада проработала в новом городе. Премий много, зато велосипедов только семь. Земба принадлежал к числу лучших передовиков труда, да ведь и лучших тут больше семи. К тому же он не состоит в Союзе польской молодёжи. Его хотели принять — он отказался. А там, налево, за рекой и холмами, находились его Богуславицы. Всего в сорока километрах отсюда. В будущее воскресенье он мог бы поехать к тётке на собственном новеньком велосипеде! Хорошо бы ещё надеть форму, но нет, в форме он там не покажется…
В полоске яркого света у входа в палатку стоял Свистек. Он ничего не мог различить и заслонил глаза ладонями.
— Что ты здесь потерял? — спросил Земба, приподнявшись на локте, внимательно посмотрел на понурившего голову паренька. — Скажи, может быть, ты там боишься кого-нибудь?
— Нет… не боюсь!.. Но не поеду! — Он ещё запинался, но уже был полон решимости. Пусть говорят, что им вздумается. Пусть даже кричат. Ничего из этого не выйдет.
— Подумайте до вечера, — спокойно сказал Ясинский. — Времени у вас ещё много. А вечером нам скажете. Конечно, лучше всего было бы сказать прямо сейчас. Быть может, нам удалось бы вам помочь, если в том есть надобность. Не зря же вы отказываетесь ехать? А принуждать вас никто не собирается. Только подумайте, какой пример вы подаёте другим. Ведь вы же один из передовиков труда.
«Да. Вот ты с какой стороны подъезжаешь! — подумал Земба. — Сейчас напомнишь о премиях!»
Но никто уже с ним не разговаривал. Томек постоял ещё некоторое время в нерешительности. Ведь не мог же он так отсюда уйти? Что-то должно было произойти.
— Ну, пока всё, — глухо сказал Ясинский, словно жара и то, что он здесь только что увидел, вымотали все его силы. — Можете идти!
Когда Земба вышел из барака, руки у него дрожали. Что они могли о нём подумать? Он видел, что они недовольны. Ведь именно Палюх три дня назад сказал Томеку, что его хотят послать в автошколу. А Гай с самого первого дня относился к нему, как отец родной. Даже сегодня ни один из них не сказал ему дурного слова. Ну и что из того? Да будь они самыми лучшими людьми на свете, всё равно не поедет он в свою деревню, не станет тянуть ребят на стройку и рассказывать им, как ему хорошо здесь живётся. В Богуславицах все понимают, конечно, что ему пришлось уехать из деревни на заработки. Ведь они же знают его тётку и дядю. Но уговаривать других? Нет, это совсем иное дело. Он не может за это взяться. Руководители бригады ему не простят, ясное дело. Не будет автошколы, не будет велосипеда… ничего не будет. Нет, его не удивляет, что они так поступят. Он и сам бы так поступил на их месте.
Томек прошёл мимо палаток к поросшему кустарником берегу ручья. В восемь вечера его отряд приступал к патрульной службе. Предстоял обход деревни. До этого времени ему хотелось побыть одному, не разговаривать ни с кем… даже с Янеком Сокальчиком. Особенно с Янеком.
— Отец умер… мать умерла… безземельный!.. Ничего не понимаю! — Ясинский протянул Палюху учётную карточку, начинающуюся словами: Томаш Земба.
Гай нерешительным движением сгрёб раскиданные на столе бумажки.
— Справка из волостного правления есть, из милиции тоже. Всё в порядке! В чём же дело? Хотел бы я знать…
Но он не успел договорить. В комнату вошёл очень высокий и очень худой юнец. Рядом с этими загорелыми, смуглыми парнями он походил на человека, которого долго полоскали в химических растворах. Брови у него были белёсые, волосы белёсые, ресниц не было вообще, а красноватый тон кожи переходил в светло-лиловый на щеках и ладонях. Даже белки глаз были с красноватым оттенком. В бригаде его окрестили «Белила», но звали его Ян Сокальчик, и было ему девятнадцать лет.
— Садитесь. — Гай кивнул головой в сторону свободного стула. — Правление вызвало вас по одному вопросу, но поговорим сперва о другом. Только что здесь был ваш земляк Земба. Удивительное дело с этим Зембой.