Прихожу в обеденный перерыв. Вся бригада обедает тут же, на бревнах. Бурун, у которого машина в ремонте, временно зачислен разнорабочим.
— Милости просим копеек за восемь, просветите нас, темных.
— Ребята, сегодня в «Комсомольской правде» интересная статья. Давайте послушаем и обсудим.
Ребята соглашаются, только один Бурун спрашивает, как всегда, с издевочкой:
— А не написано в газетке, что нам зарплату поднимут? Жаль.
У Буруна единственная волнующая тема — материальное положение. Когда будут платить побольше, рабочий день подсократят? Ребята над ним посмеиваются, а некоторые зло обрывают.
— Балаболка!
— А вы меня воспитайте. Вы обязаны меня воспитывать.
— Вот чем тебя надо воспитывать. — Клава — она только что привезла бригаде обед — грозит Буруну половником. Бурун в притворном ужасе поднимает руки. Колчин грозит ему кулаком.
— Гнать таких, как ты, пора. Калымщик!
…Я прочитал ребятам статью, мы наспех обсудили ее, впрочем, говорил один Пшеничный, остальные ленились. Но бригадир говорил очень складно.
Прибежал встрепанный Алька.
— Бурун! Ух, здорово, что тебя нашел! Будь другом, помоги.
— Аленький, — пропела Клава, — ты чего, маленький? Борща налить?
Бурун неторопливо поднялся с бревен, доедая хлеб, стряхнул с колен крошки.
— Голубчик, отвези на вертолетную площадку, «газик» директора свободен. Отвези, пожалуйста!
— Кого везти? — сердито морщился Бурун. — Куда? А где водитель? Левка ваш где?
— У него отгул, на рыбалку ушел. А везти Олю. Заболела…
— Ха-ха! Подумаешь, цаца. Припекло, что ли? Ладно, поеду. С директором договорился? Закон? Только меньше бутылки не возьму. Понял, принципиальный гражданин?
— Батюшки! Оленька, деточка! Приступ аппендицита? Вот беда. Быстрей собирайся, черт мохнатый! — накинулась Клава на Буруна. — Шевелись!
Бурун побежал к конторе. Алик за ним.
Мы с Катей шли на дальние пруды. Катя спешила на партийное собрание, обсуждали итоги соревнования бригад. Первенство по-прежнему прочно удерживала третья. Везет Пшеничному.
— Не завидуй. — Катя искоса взглянула на меня. — Кое в чем и нет. Зря старается.
Зря? Ох, что-то не верится. Я стал недоверчивым и подозрительным. Катя это чувствует. Но факт остается фактом — с Пшеничным она не порывает. Время от времени он приезжает в контору и потом заходит к девчатам в общежитие.
И вдруг неожиданно для себя я расхрабрился и сказал Кате, что люблю ее и хочу, чтобы она вышла за меня замуж. Катя остановилась. Видимо, она что-то хотела сказать, но сказала не то, что хотела, а совсем другое, шутливое:
— На первую комсомольскую свадьбу метишь? Напрасно. Алик первенства не уступит.
— Согласен на вторую.
— Слушай. Формальности это все. Разве в них дело?
Конечно, не в них. Дело в том, что Катя чего-то не договаривает, ведет себя странно. Ведь она так и не ответила мне толком и идет теперь, сосредоточенно глядя под ноги.
Недалеко от первого пруда Катя остановилась.
— Вечером их нет. Зато утром просто страшно ходить. Ужи так и ползают. В прудах лягушек полно, вот они и блаженствуют.
— Ужи не ядовитые.
— Открыл Америку. А противные какие! Скользкие, мерзость! Как-то утром с директором шли, так он по дороге штук десять палкой убил.
В траве и в самом деле что-то мелькает. Стоим возле последнего пруда, где плещутся рыбы. Туман плывет над водой рваными клочьями. Не умолкает лягушечий хор. Тяжелые хлесткие удары разносятся в тишине — это охотятся амуры. Дальневосточные рыбины отлично прижились. Скоро будем отправлять первую партию в магазины. Пора.
Катя спешит, а мне не хочется, очень не хочется ее отпускать.
Ну что ж, и я пойду по делам — нужно поговорить с ребятами, подготовить некоторых к вступлению в комсомол. Речь идет о двух деревенских пареньках. Сейчас они на том берегу подкармливают рыбу…
Утром на завтрак я немного опоздал, а когда пришел, ребята сообщили новость: у нас кончились продукты. На кухне сердито гремела посудой Клава. Оказывается, размыло дорогу и машина с продуктами застряла где-то в тайге. Как назло, особенных запасов у нас не оказалось. Пришлось перейти на нормированное питание.
На следующий день рацион значительно урезали, и опять это не вызвало особых волнений, если не считать нескольких дежурных острот, отпущенных Левкой по адресу «всякого там начальства».
— Ты весну ругай, — посоветовал Алик. — Природа виновата.
— Конечно, виновата, — тотчас же согласился Левка. — Что произвела на свет такого снабженца, как наш. Ошиблась, матушка.