— К ней?
— Угу. К ней. Майор Мария Кальтендраккен. Зови её Мария, либо просто по званию, — коммандер откинулся на спинку диванчика. — Надеюсь, она тебе понравится…
Остаток пути проехали молча. Когда экипаж остановился напротив нужной инсулы, Хайнц первым спрыгнул на мостовую, подал Эрике руку. Затем расплатился и, доставая из коляски багаж, заметил:
— Главное — ничему не удивляйся. Поняла? Ничему. Пускай это станет для тебя тренировкой — в нашей профессии очень важно уметь не удивляться.
Доктор Маан вопросительно подняла брови, однако командир экспедиции без дальнейших пояснений направился к ближнему подъезду. Девушке ничего не оставалось, кроме как не отставать. Они миновали три этажа и остановились на площадке четвёртого, перед дверью, украшенной медной цифрой «18».
— Квартира майора, — кивнул на дверь Хайнц. — Ежели вне службы вляпаешься в неприятности, грозящие жизни и здоровью, смело беги сюда. Мария не просто своих в обиду не даёт. Она очень хорошо умеет не давать своих в обиду. Подержи-ка…
Он вернул Эрике её чемоданчик и принялся с силой молотить в створку кулаком, игнорируя шнур колокольчика. Стучать пришлось долго — не менее семи-восьми минут. Наконец, дверь распахнулась, и на пороге появилась хозяйка — стройная черноволосая женщина лет тридцати, сонная, растрепанная, одетая в ночную блузу без рукавов, заправленную в узкие мужские подштанники, доходящие до колен.
— Хайнц, — утвердительно произнесла она, и перевела взгляд на Эрику. — А это…
— Превентивно напомню, что ты не гусар, а пехотинец, — наставительным тоном оборвал её командир. — Это наш новый учёный.
— Эрика Маан, — девушка решила, что делать перед майором реверанс глупо, и просто протянула руку. — Можно Эрика, и на «ты».
— Мхым… Очень приятно, — подавив зевок, Мария пожала ладонь доктора. — Заходите. На кухню пока, я подойду через минутку.
С этими словами она скрылась в глубине квартиры. Вместо хозяйки к гостям вышел тощий полосатый кот, и стал тереться об ноги.
— Тоже новенький, — хмыкнул Гёзнер, проходя в прихожую вслед за Эрикой и прикрывая дверь. — Майор вечно жалеет и подбирает бездомных зверюшек. Как правило — кошек. Но так как она месяц дома, полгода в отъезде, то регулярно раздаёт их в хорошие руки. Чтоб не передохли. В батальоне ходят слухи, что на кухонном леднике у неё живёт пингвин. Врут, я бы знал.
Девушка сняла шляпку, уместила чемодан на широкой тумбе и наклонилась, чтобы разуться, однако коммандер остановил её:
— Не снимай обувь. Тут это опасно. Иди так.
Путь на кухню лежал через гостиную залу. Пересекая её, Эрика поняла, о чём предупреждал Хайнц — более захламлённого помещения ей в жизни видеть не доводилось.
Одежда, тряпки неясного назначения, одиночные сапоги и башмаки, обрывки бумажных пакетов и картонных коробок, смятые газеты, шкурки мандаринов, пустые бутылки, вскрытые консервные банки, грязные тарелки, ложки и вилки, многочисленные осколки какого-то дешёвого фарфора — всё это живописно устилало комнату, местами группируясь в кучки. Вся меблировка гостиной состояла из столешницы без ножек, расположившейся точно в центре помещения, да трёх кресел — одно лежало на боку, из сиденья другого вертикально торчала абордажная сабля, воткнутая на треть лезвия. На столешнице мусора отчего-то не было, зато над ней возвышался бочонок из-под пива, литров на двенадцать, увенчанный, словно короной, кошачьей миской. На боках его виднелись отчетливые следы ударов чем-то острым. Не исключено, что той самой саблей.
Кухня оказалась в несколько лучшем состоянии — очевидно, майор здесь только готовила, питаясь (и разбрасывая немытую посуду) в зале. Недостаток хлама восполняли пивные бочонки с выбитыми днищами — точные копии того, что в зале, штук десять.
— Присаживайся, — Гёзнер убрал один из бочонков с табуретки, придвинул её к Эрике. Затем сгрёб с кухонного стола оккупировавшие его объедки, шлёпнул на освободившееся место бумаги и шкатулку, и полез в настенные шкафчики.
— Пива нет, если его ищешь, — сообщила хозяйка квартиры, появляясь в дверях. Она привела в порядок волосы и, похоже, умылась, однако переодеваться не стала. — Вчера к вечеру последнее добила, и решила не продолжать. С вином та же история, только кончилось оно раньше.