# Чего она просит? Почему эта просьба до него не доходит?
“Как будто вы просите то, что помешало бы вам об этом просить. Так что вы этого и не просите”. — “Я и не прошу, я вручаю все вам”.
И тут же впечатление: его рука сжимает истину, та самая рука, которая вдали от него открывает ему глаза.
# Она ничего не просила, только говорила что-то, что он мог выдержать лишь в связи с этой просьбой.
Она ничего не просила, просила, только и всего. Просьба, которую она, должно быть, высказала ему с самых первых мгновений и которая с тех пор, по крайней мере так он себя в этом убеждал, своенравно прокладывала к нему дорогу сквозь все, что она говорила.
# То, что он думал, уклонялось от его мысли, предоставляя ему только об этом отклонении и думать.
# То, что у него и было, и не могло быть спрошено; то, что, единожды свершившись, оставалось, однако, подлежащим свершению: он жил и думал в точке, где встречались эти два движения, которые не противостояли одно другому, но попарно друг друга вопрошали.
“Дай мне это”. Словно, прося его об этом, она ждала полноты единственного дара, который он не мог ей преподнести.
# Спокойное отклонение мысли, которая сама по себе возвращается в ожидании к себе самой.
Посредством ожидания то, что отклоняется от мысли, возвращается к мысли, ставшей от себя же отклонением.
Ожидание, пространство отклонения без отступления, блуждания без заблуждения.
# “Почему вы просите об этом меня?” — “Вы тот, кто мне нужен; я всегда это знала”. — “И откуда у вас эта идея?” Размышляла она недолго: “От вас. Вы же отлично это знаете. Этой идеей вы меня и привлекли”. — “Не хотите ли вы признать, что, знать о том не зная и ведать не ведая, я вряд ли смог бы ее выразить?” — “Это доказывает, что в вас она глубже, чем во мне”. — “Нет, поверьте, я этого не знаю”. — “Но вдвоем-то мы знаем”.
Он чувствовал, что в действительности эта мысль не была для них общей, но кроме как в ней они сообща нигде не будут.
# То, что скрывается безо всякого сокрытия.
# “Вы меня об этом попросили, потому что это невозможно”. — “Невозможно, но возможно, если я смогла вас об этом попросить”. — “Все, стало быть, зависит от того, в самом ли деле вы меня об этом попросили?” — “Все зависит от этого”.
# “Предположите, что вы попросили то, о чем меня просите, потому что я это уже сделал”. — “Но вы бы об этом знали”. — “Не более чем вы. Вот как все могло произойти: вы меня об этом попросили, я так и сделал, но нам, ни тому ни другому, не известно соотношение этих двух поступков; мы, я хочу сказать, знаем только о привычном их отношении, которое все еще скрывает их для нас друг от друга и по-прежнему представляет их неосуществимыми и недоступными. Как мог бы я сделать то, о чем без вашей просьбы не смог бы даже и догадаться? Но и как смогли бы попросить у меня такое вы, если бы это уже не вызнали, в это не проникли — свершив в самой себе?”
# “Всякий раз, когда отказываешься, отвергаешь неотвратимое”. — “Невозможное”. — “Делаешь невозможное неотвратимым”.
# То, что скрывается безо всякого сокрытия, что утверждается, но остается невыраженным, что остается здесь — и забытым. В том, что все еще и все время она оказывалась присутствием, в этом-то изумлении и вершилась, оставаясь вне подозрений, мысль.
# Присутствующая, уже свой собственный образ, и образ образа, не воспоминание, забвение самой себя. Видя ее, он видел ее такой, какой она будет: забытой.
Подчас он ее забывал, подчас вспоминал, вспоминая подчас о забвении и обо всем в этом воспоминании забывая.
“Может быть, нас разделяет только наше присутствие. В забвении же — что нас разлучит?” — “Да, что смогло бы в самом деле нас разлучить?” — “Ничто, разве что забвение, которое нас снова и соединит”. — “А если это и вправду забвение?”
Возможно ли, что она распознала в нем, а он в ней, возможность оказаться забытым соразмерно ожиданию?
# “Мы не встретились”. — “Примем, что пересеклись наши пути, это еще лучше”. — “Как это мучительно, такая встреча на перепутье”.
# Уже давно он стремился не говорить ничего, что отягчало бы пространство, о пространстве рассуждая, исчерпывая конечное и беспредельное пространство.
# “Вы не хотели на самом деле знать, я всегда это чувствовала”. Он этого не хотел. Когда хочешь знать, ничего не знаешь.
# Никто не любит оставаться лицом к лицу с тем, что скрыто. “Лицом к лицу было бы легко, а вот когда отношения косвенны…”
# “Все эти ваши взгляды, которые на меня даже толком и не взглянули”. — “Все те речи, что вы произнесли и которые мне ничего не сказали”. — “И ваше присутствие, которое затягивается и противится”. — “И вы, уже отсутствующая”.
Где это было? Где этого не было?
Зная, что она была там, и забыв ее столь полно, зная, что она могла быть там только забытой, сам по себе это зная, забывая.
“Осталось ли еще хоть мгновение?” — “Миг, который между воспоминанием и забвением”. — “Краткий миг”. — “Который не кончается”. — “Ни вспоминаемые, ни забытые”. — “Вспоминая нас от имени забвения”.
“Откуда это счастье забывать?” — “Которое тоже забыто”.
Это смерть, говорила она, забвение умирания, каковым является смерть. Наконец-то присутствующее грядущее. “Сделай так, чтобы я могла с тобой говорить”. — “Да, говори теперь мне”. — “Не могу”. — “Говори через не могу”. — “Ты так спокойно просишь у меня невозможного”.
Что же это за боль, что за боязнь, что это за свет? Света в свете забвение.
II
Забвение, нераскрытый дар.
Принять забвение как согласие с тем, что сокровенно, как нераскрытый дар.
Мы не идем к забвению, как не приходит к нам и оно, но внезапно оказывается, что забвение всегда уже здесь и было, и, забывая, мы всегда уже все забыли: в движении к забвению мы оказываемся в присутствии его неподвижности.
Забвение — отношение с тем, что себя забывает, отношение, которое превращает в секрет то, с чем имеется отношение, хранит власть и смысл секрета.
В забвении имеется то, что отклоняется, и само отклонение, каковое приходит от забвения, каковое и есть забвение.
# Позже он проснулся — спокойно, осторожно, перед лицом возможности, что уже все забыл.
Забывая слово, забывая в этом слове все слова.
# “Приди, верни нам приемлемость того, что исчезает, сердечный порыв”.
# Было странно, что забвение смогло так положиться на речь, а речь — вобрать забвение, словно между отклонением речи и отклонением забвения имелась некая связь.
Письмо в направлении забвения.
Что в каждой произносимой речи наперед говорит забвение, означает не только, что каждое слово обречено быть забытым, но и что забвение обретает в речи свой покой и поддерживает ее в согласии с сокровенным.
Забвение в даруемом ему всякой истинной речью покое дает ей говорить даже и в забвении.
Что во всякой речи покоится забвение.
# “Ты не войдешь сюда дважды”. — “Войду, правда, не раз”.
Приглядывая за неподнадзорным.
# По этим словам он узнал, с каким спокойствием полагается на речь забвение.
Память, в которой дышало забвение.
Дуновение, которое он от нее перенимает, которое пронизывает всю историю, дыхание забвения.
# В забвении то, что отклоняется, не может вполне скрыть приходящее от забвения отклонение.
“Забыть смерть — на самом деле это, наверное, вспомнить о смерти? Единственное воспоминание, которое может быть соразмерно смерти, это забвение?” — “Невозможное забвение. Всякий раз, когда забываешь, забывая, вспоминаешь именно о смерти”.
Забывая смерть, наталкиваясь на точку, в которой смерть поддерживает забвение и забвение дарует смерть, отклоняя и забвением смерть, и смертью забвение, тем самым дважды отклоняясь от того, чтобы вступить в истину отклонения.
Порыв забвения в неподвижном ожидании.
# Приглядывая за неподнадзорной явленностью.