Здесь я должна сознаться в своем недосмотре. В пиратской крепости я сознательно приказала истребить всех ее защитников — там у нас просто не оставалось выбора. Здесь это было совсем необязательно. По традиции амазонок предписывается никогда не брать пленных. А для самофракийцев это была всего лишь вторая захваченная, крепость, и они поступили сообразно единственно известному им образцу. Атланты же могли сдаться только по приказу вышестоящих лиц. Которого они не получили.
Поэтому спохватилась я слишком поздно, когда в плен стало брать почти некого. Единицы. Потери же с нашей стороны оказались совсем невелики, хотя раненых — более чем достаточно.
Надо отметить, что в крепости не было женщин. Ни одной. И, разумеется, не было детей. Лишь взрослые мужчины. Гарнизон. И, конечно, там должна была быть обслуга, — но, увы, самофракийцы, увлекшись, порубили ее вместе с солдатами. Я решила впредь подобного избегать.
Замечаю, что скучно описываю сражения. У меня получается просто ход событий, а не прославление выдающихся подвигов — неважно, чьих.
Не далее, как нынче вечером, мне пришлось выслушать во всех подробностях, как кто кому Выдирал ноги, выпускал кишки и размазывал мозги по камням, плюс родословные убивающих и убиваемых вплоть до седьмого колена. И в такой манере повествуется не только о Большой Осаде, где за десять лет и впрямь было вырвано немало ног и выпущено кишок (насчет мозгов я сомневаюсь), но о любой пограничной стычке или набеге с целью угона скота.
Вероятно, такого же ждут и от меня. Но я ведь Рассказчица историй, а не ахейский рапсод.
К утру крепость перешла полностью в наши руки. Подоспели, по условному сигналу, те, кто оставался на кораблях — на случай возможного отступления, и женщины из самофракийцев, которые под руководством Мегакло развернули кухню. Лекарская и похоронная команды приступили к своим обязанностям. Остальным был дан приказ отдыхать, а я, в сопровождении Хтонии и Митилены, отправилась осматривать крепость.
Хорошая была крепость и содержалась, видимо, в порядке. Не исключительная, но хорошая. Со стенами, сложенными из ладно пригнанных каменных глыб. Единственная ее башня служила, судя по всему, местом жительства благородно рожденных, а в нижней ее части располагались арсенал и склады, где мы нашли запасы ячменя, проса и полбы, кувшины с растительным маслом, пивом и вином (в малом количестве). В самых нижних подвалах были темницы, ныне пустовавшие.
Обойдя башню, мы вышли во двор, квадратный, мощеный — что раньше я встречала только в Трое. Вдоль стен размещались деревянные постройки. Были здесь казармы для солдат и бараки для обслуги, небольшая кузница, конюшни, загородки для колесниц и загон для скота. Кроме кузницы я не увидела ни мастерских, ни того, что, с моей точки зрения, могло служить лечебницей. Это позволяло сделать определенные выводы.
Затем мы вернулись в башню, и нас проводили наверх, в жилище, которое, очевидно, занимал покойный комендант крепости. То есть в этой комнате он вряд ли жил, здесь он занимался делами… Оно и к лучшему.
Сразу же пришел Менот-фригиец, довольно шустрый малый. Он и при штурме был в самой заварухе, и после штурма явно не дремал.
— Келей спрашивает, что с пленными делать.
— И много их там?
— Штук пять. — Это говорил человек, сам недавно бывший рабом. — И еще тот… тварь белесая.
— Вроде меня?
Он поперхнулся. Я махнула рукой.
— Ладно. Давай их сюда. И пусть Келей сам приходит. Посмотрим, что за товар.
Товар был неважный. Пленных солдат оказалось четверо — Менот проявил небрежность или излишнее презрение — еще не оправились от горячки боя и поражения. Вдобавок, прежде чем самофракийцы сообразили их не резать, они успели их слегка побить. А может, это было уже после того, как их решили не резать.
Покрытые грязью, в синяках и ссадинах, с налитыми кровью глазами, они двигались как во сне, и, казалось, плохо соображали, что происходит.
Аглибол, все предыдущие дни заключенный на корабле, разумеется, не был так измучен, как остальные. Зато он успел слегка заволосатеть — череп у него покрылся редкой русой щетиной, на лице образовалась жидкая, но явственная бороденка, и, по-моему, это его злило почти так же, как падение крепости.
В обители коменданта со мной находились, помимо Хтонии с Митиленой, Никта и подоспевший Келей. С ним вместе от кораблей пришла Биа, но она осталась за дверью.
— Будешь со своими присными нас пытать? — с ненавистью спросил Аглибол.
Никак не мог он отказаться от обязательности пыток. Решил, что мы должны его пытать, и все. И то, что этого не происходило, выводило его из себя. Смешно. А может, Келей прав, и он действительно на них напрашивался? Зря.
— Ну, зачем же? Просто хотим поглядеть на непобедимых воинов, достигших вершины, истинных детей Солнца…
— Твои издевки достойны рабыни из воровской шайки.
— Рабы ли мы, воры, а крепость у нас в руках. И без особых усилий. Благодаря тебе.
— Это только одна крепость! А их еще много, сука!
— Верно. Их еще много. И я возьму их все.
— Врешь! Дикарям может повезти в начале их набега, но потом их снова отбрасывают в навоз, откуда они выползли.
— Как благородно выражается этот благородно рожденный, — с нехорошей улыбкой сказала Митилена.
— Он нам теперь бесполезен, — вмешался Келей. — Мирина, можно, я им займусь?
— Да! — Аглибол оскалился. — Ты достаточно наигралась в великодушие. Можешь сейчас показаться во всей красе. Благородный не боится пыток, не боится смерти…
Все это время я следила за лицами прочих пленных. Потом спросила, обращаясь к ним:
— А вы что скажете?
Они даже не сразу сообразили, что вопрос задан им. Затем один что-то пробормотал. Звучание слов было незнакомо, но фраза «не понимаю», похоже, на всех языках произносится с одинаковым выражением.
Аглибол торжествующе расхохотался.
— Ты промахнулась, женщина! Это простые солдаты, они не знают критского. А Высокий язык тебе недоступен. Даже если бы они захотели предать Солнечное царство, они не смогут этого сделать. Режь их на куски — они ничего тебе не расскажут!
— А ты, значит, тоже ничего не расскажешь? Не откроешь место своей столицы?
— Нет!
— Даже если я буду резать тебя на куски?
— Режь, и ты увидишь превосходство истинной расы над скопищем баб и рабов!
— Ясно. Тогда ты взаправду бесполезен. Так же, как эти твои недотепы. А я не держу у себя бесполезных людей.
Келей блаженно улыбался.
— Поэтому я решила отпустить вас. Биа! — Девушка выглянула из-за двери. — Проводи этих. Мегакло, проследи, чтобы им дали что-нибудь поесть. А после выпроводи их за ворота.
Вид у Аглибола и Келея был одинаково ошарашенный. Хтония и Никта отнеслись к моему решению совершенно безразлично. У Митилены было каменное лицо.
— Пошли вон! — сказала я, не дожидаясь, пока Аглибол не разразится очередной тирадой о превосходстве расы героев.
Едва лишь они вышли, Келей, доселе сдерживающий ярость, вскипел.
— Я понимаю, что ты хочешь убить его великодушием! Но нет ничего хуже для Военного Вождя, чем доброта! И всякому великодушию бывает предел!
— Вот именно. Поэтому я лишаю его возможности умереть, наслаждаясь собственным величием. Но моя забота, конечно, не о том, чтобы Аглибол потерял лицо, а чтобы выяснить, где город атлантов. Где не сработал допрос, сработает слежка.
Сообразив, к чему я веду, Келей так и залился.
— А я-то думал, ты у нас вдруг добрая стала! — он хохотал и бил себя по колену кулаком от удовольствия.
— Вот за это ты сам за ним вслед и отправишься. Возьмешь еще двоих — кого, сам решай. И еще. Я уверена, что город не на материке. А они все — явно не моряки. Они будут искать способ переправиться. Если сможешь укрыть лодку на берегу — возьми на корабле полегче. Не обязательно следовать за ними до самого конца, достаточно найти верное направление. Ясно?