– Почему у вас рукописный текст? Вы сначала переводите на бумаге, а потом перепечатываете? – прервал мои воспоминания Павел Витальевич.
– Нет, я сдаю перевод в рукописном варианте. У меня, к сожалению, нет компьютера.
– Но Сергей Андреевич сказал, что эта рукопись оригинал, – настаивал Павел Витальевич.
– Нет, это перепечатка с оригинала. Мой текст был написан моей рукой на серых листах. Черными чернилами. Пара клякс, простите за них.
Редактор читал текст черновика и сравнивал с «оригиналом». Когда он закончил, то сказал:
– Я разберусь в этом. Очень сожалею, вашей потере, и еще раз предлагаю свою искреннюю помощь.
– Спасибо, я справлюсь. Если вам не сложно, сообщите мне, когда все станет известно. Можно просто позвонить, не обязательно тратить время на визит.
Похороны прошли тихо. Было много приятных слов, греющих душу. Я в последний раз посмотрел на маму и поцеловал ее в щечку. Она выглядела умиротворенной. Я знал, что скоро мы с ней увидимся – она обязательно навестит меня в моих снах. Надеюсь, она поймет меня, и мне не придется объяснять ей свой следующий поступок.
Дядя Яков ездит чрезвычайно неаккуратно. Может быть, от того, что он слеп, как курица ночью, или от того, что страдает от расстройства желудка, из-за которого теряется пространственная ориентация, или еще черт знает от чего, но когда его старенький фургон подъехал к магазину, где я купил маме пальто, я готов был выбежать сам, без коляски.
Он помог мне выбраться из машины и вкатил в магазин. Мы подъехали к прилавку, и я сказал:
– Три недели назад я покупал у вас пальто для своей мамы. Я бы хотел его вернуть.
– Почему? Оно пришло в негодность? – поинтересовалась продавец.
– Нет, с пальто все в порядке. Но я хочу его вернуть. – Мне не хотелось объяснять истинную причину своего поступка.
Продавец сдула темный локон со смуглой щеки и посмотрела на меня со смесью раздражения и жалости. Мне надо привыкать к этому взгляду – другого уже не будет никогда.
– То есть изделие качественное? – возмущенно спросила она.
– Верно.
– Почему же вы хотите вернуть его? – непонимающе посмотрела на меня девушка.
Потому что мне нужны деньги. У меня их нет даже на хлеб. Решение вернуть мамино пальто далось мне тяжело. До пенсии ждать еще полмесяца, и то, из нее половину выдернет похоронное агентство. А маме это пальто уже никогда не пригодится. Но я не мог сказать об этом продавцу. Поэтому молчал.
– Так нельзя, мы не можем принять пальто. Вы могли вернуть его только в течение двух недель с момента продажи. Но прошло больше. Извините.
– Правда? – Я вдруг растерялся.
– Да.
– Ну что же, простите за беспокойство. Дядя Яков, мы можем уезжать.
Дядя Яков мужчина крупных размеров. Проблемы с сердцем заставили его тело стать больше, хотя и природой ему дарован рост под метр девяносто. Весит он более ста килограммов. Лицо всегда красное, как будто бы в нем постоянно закипает ярость. Откатив меня подальше от кассы и поставив мою телегу на «тормоз», он подошел в упор к продавщице, отчего та прогнулась в страхе, и гневно зашептал ей в лицо, но я все равно все услышал:
– Послушайте, леди, у этого парня две недели назад случился инфаркт. У него отнялись ноги – и это навсегда. А неделю назад его мать умерла, когда ехала к нему в больницу с теплыми носками. Позавчера он ее похоронил, влез в кредит. Знаете, сколько стоит сейчас упокоить человека? Я скажу вам – самая скромная церемония обойдется в пятьдесят тысяч. Работать он не может, у него небольшая пенсия. Деньги за пальто ему жизненно необходимы. Попробуйте что-нибудь решить, я оставлю номер его телефона. Вы еще слишком молоды, чтобы понять это, но вы дочь. У вас есть мама. От нас двоих – здоровья ей и вам благополучия, чтобы вы не оказались в его положении. До свидания!
Я махал всеми подвижными частями своего тела, когда дядя Яков привез мне продукты. Я возражал, говорил, что не собираюсь быть нахлебником, что придумаю что-нибудь. В конце концов сяду на диету до пенсии. Но он просто разгрузил продукты в холодильник и, собираясь уходить, потрепал меня по голове. Я подъехал к холодильнику, открыл его и стал швырять в дядю яблоками, требуя, чтобы он все немедленно забрал. Дядя Яков велел мне съесть все, потому что послезавтра привезет еще. После этого он захлопнул за собой входную дверь, и я остался один на один с полным холодильником еды.