"Если бы Аля поступила так, как от неё потребовали, то я так бы и жила в своей наивности уверенная, что хотя бы отец любит меня, потому что любил мамочку,- думала Маша,- а всё не так! Если бы любил, то не поступал бы так гадко. Семь лет прожить с женой, имея на стороне любовницу и ребёнка от неё!"
Сейчас Маша была готова принять бабушкино сетование: "Соня не пережила предательства самых близких людей и только поэтому заболела так тяжело". А от себя добавляла: "И я бы жила с родной мамочкой. Как они могли? ( В который раз). И как же надо было притворяться этим двоим, чтобы мамочка ничего не заподозрила! Предатели. Предатели. Предатели",- звучало у Маруси в голове.
Вспомнился неприятный разговор, который состоялся накануне того судьбоносного дня. Родители спорили, Кира требовала:
- Почему ей? Машка ещё молодая жить отдельно. Всё ей! Бабкины деньги, квартира.
Речь шла о бабушкиной квартире, которая сдавалась все два года после её ухода, несмотря на то, что та наказывала отцу ещё при жизни:
"Если умру до того, как Машенька сможет жить самостоятельно, никого не пускать сюда. Не хочу, чтобы чужие люди трогали мои вещи. Эта квартира только для неё".
- Саша, жильцы съедут через два месяца , пусть Кира поживёт там, пока Маша учится,- убеждала отца мать.
- Я сама буду там жить,- вставила Маруся своё слово, понимая, что, если сестра там поселится, то не выедет уже никогда. И никто ничего не сделает. Даже отец.
А на следующее утро позвонила Аля Сарычева (именно её семья снимала ту квартиру) и попросила приехать немедленно. Прямо так и сказала взволнованным голосом: " Немедленно".
То, что Маша услышала от неё, потрясло цинизмом.
Аля, начав готовиться к переезду и разбирать свои вещи, обнаружила в старом шкафу под белой бумагой, застилавшей полку, большой конверт, подписанный каллиграфическим подчерком: " Лично в руки моей внучке - Мельниковой Марии Александровне", сообщила сначала Римме, потому что общалась всегда именно с ней, а услышав: " Я заеду вечером и заберу конверт. Не отдавай его Маше",- вдруг резко задумалась и позвонила Марусе:
-Мне грех на душу не нужен. Воля покойника свята,- сказала Аля.
Когда Маша прочитала письмо, то сидела какое-то время неподвижно, глядя на завитушки рисунка обоев на противоположной стене. Аля пристроилась рядом и с тревогой смотрела на дочь хозяйки. А потом был разговор и горячая Машина просьба: не отдавать ключи никому, кроме неё самой, и даже дала прочитать письмо, чтобы та прониклась серьёзностью момента.
Маруся, потрясённая и расстроенная, уехала к Василисе, которая жила с Павлом, и они, недолго думая, задумали побег.
- Жить ты там больше не сможешь,- говорила Вася,- притворяться не умеешь, а как только выскажешь всё, куда пойдёшь? В квартиру, где со всеми возможными удобствами устроилась Кира, которая с тобой и раньше не считалась?
Доводы подруги были весомыми, а ещё весомее были бабушки слова: "Ночная кукушку дневную перекукует",- слышанные не раз и не два, и с которыми Маруся была готова с некоторого времени абсолютно согласиться. Ведь стали родители сдавать квартиру, не смотря на бабушкин запрет. " За Кирочкину учёбу надо платить",- говорила мать. А отец соглашался.
- Выставляй квартиру на продажу, как только Сарычевы съедут. Не будет завидных квадратных метров - Кира успокоится, а ты купишь себе что-нибудь поскромней и закончишь учёбу на оставшиеся деньги, - убеждала Василиса.
- Всё равно придётся найти подработку.
- Найдёшь,- уверяла подруга.
***
Серёгин устало откинулся в кресле: переговоры с Кредовым не продвинулись ни на шаг. Совместный проект, в своё время, показался чрезвычайно заманчивым. Был огромный лакомый кусок земли, были перспективные планы застройки этого участка. Кредов настаивал на привлечении к проекту москвичей, Ярослав Сергеевич ждал решения своего близкого друга. Постучали в дверь. Оксана положила на стол папку "На подпись".
- Завтра,- Ярослав Сергеевич поднялся из-за стола.
- Городецкий в коридоре,- секретарь посмотрела в утомлённое лицо шефа.
" Это Алла его так достала или он переутомился в другом месте?"- подумала Оксана Григорьевна. Последний роман шефа не остался незамеченным для сотрудников офиса. Госпожа Ирбицкая появлялась в офисе довольно часто, смотрела на секретаршу любовника подозрительно и в последний раз без стука ворвалась к нему в кабинет, откуда вылетела минут через десять злая, как ведьма, а охране на входе после этого было запрещено впускать её в здание.
Личный водитель доложил о выполнении порученного дела и вернулся к машине. Конец рабочего дня.
- Уральская, дом*,- произнёс Серёгин, чем вызвал удивлённый взгляд Бориса.
***
Маруся поджидала хозяина дома. Он просил называть его Яр. Ну, Яр и Яр- как скажете. "Главное: сейчас я здесь,- размышляла она,- вне досягаемости чьих-то недоумений, требований и истерик. И не надо мне говорить: "Как я могу быть такой неблагодарной?" Могу. Легко. Ещё и фамилию сменю на мамину девичью. И пусть семейство Мельниковых живёт в своё удовольствие".
Горечь от бабушкиных откровений не отпускала. Как будто это её предали. "Как мог отец переехать жить к любовнице, когда больная жена оставалась прикованной к постели на руках собственной матери? Как мог отказаться от дочери - такой крошки-в то время?"- после таких вопросов хотелось не то что плакать, а рыдать в голос.
***
Ярослав, появившись на пороге Машиного убежища, нашёл её не такой замученной, как вчера: девушка была причёсана, одета в свободный домашний костюм. Только сильное прихрамывание на правую ногу и ссадины выдавали, что с ней совсем не всё в порядке.
Его встретили в коридоре певучим:
- Привееет. Есть хочешь?
- Сначала клиника,- возразил он, хотя активное слюноотделение напомнило, что обед он пропустил, торопясь сюда, в эту небольшую квартиру, к этой странной девице.
- Клиника стоит на месте. Я жива. Поешь.
Немного подумав, Серёгин согласился. Он снял и повесил на спинку стула в комнате деловой серый пиджак и строгий галстук, оставшись в белой рубашке. Потом была крошечная светлая кухонька и божественный запах.
- Что там?- Яр принюхался, когда Марья открыла духовку и вытащила оттуда небольшую утятницу.
- Болгарский перец, фаршированный мясом.
- Пахнет вкусно.
- Заслужил.
- Спасибо. Интересно чем?- Ярослав извлёк запонки из манжет рубашки и сунул их в карман, подкатал рукава, обнажив широкие запястья, покрытые короткими тёмными волосками.
Вчера Серёгин показался Маше худощавым, но сегодня, приглядевшись, она оценила его подтянутый живот, крепкую грудь и сильную шею. Отчего- то к мужской шее Маруся была всегда не равнодушна. Она разглядывала сидящего напротив мужчину без зазрения совести: "И стрижка ему идёт, с головой явно поработал стилист".
- Нравлюсь?- спросил Яр с усмешкой.
- Интересный,- подтвердила Маруся весело.
Её ответ вызвал добродушный смех. "Ничего такой смех: низкий и чувственный ",- оценила Маруся и смех тоже.
Разглядывать мужчину отстранённо оказалось очень увлекательным занятием: вот он, вот она. Встретились по воле случая двое и через некоторое время расстанутся. У него есть женщина, и до меня ему нет никакого дела. У меня был любимый мужчина, и я больше не наивная дурочка. Мы с Яром - два совершенно разных человека. Он хорош собой, а я средней привлекательности молодая девушка. Ему бы такую, как Василиса - яркую, смелую и уверенную в себе. Интересно: его женщина какая?
- Сколько тебе лет?- спросила девчонка, продолжая всё так же беззастенчиво разглядывать Ярослава, после того, как ей запретили "выкать".
- Ты только что сказала, что я интересный, поэтому какая разница: сколько. Для мужчины возраст не имеет значения.