– Тогда это цирк, а не наука, – говорит Осборн, и Джерри смеется. Надо мной смеется! Предатель.
– Что плохого в том, чтобы наблюдать?! – отбиваюсь от нападок.
– Даже не знаю, как тебе объяснить, – ухмыляется сосед.
– Не знаешь, потому что ума не хватает, – срываюсь на оскорбление, в ужасе от себя.
Куратор кашляет, чтобы я не хамила, но мне хочется закричать, что Осборн – двуличный гад! Сидит здесь и прикидывается зайчиком, и все к нему сразу прониклись симпатией. Манипулятор!
Соседа мои слова явно задели. Он медленно поднимается и подходит ко мне. Останавливается в шаге, прячет руки в передних карманах джинсов и, прожигая презрительным взглядом ярко-голубых глаз, изучает мое лицо. И в итоге морщится, будто у меня трупные пятна на лбу.
Вот нахал!
– Прости, не подскажешь, а что такое… как ты там ее назвала… ах, да, душа? – бьет он сразу по больному месту, потому что науке это, в общем-то, до конца не известно, нет единого мнения.
Высокомерно вскидываю подбородок и отвечаю:
– Это вселенский поток созидающей энергии, который пронизывает нас с рождения и задает вектор развития.
– Ну, хорошо, допустим, – с жалостью говорит Осборн. – В таком случае, я выбираю холодный разум и животную «сущность». Они у меня достаточно развитые, чтобы я выжил и принес пользу. А ты, Бри, предпочитаешь разум, зараженный вирусом мистики, и некую абстрактную душу, при этом угнетая простые базовые потребности. В итоге у тебя ни ума, ни удовольствия в жизни. Именно из таких, как ты, вырастают занудные моралисты, которые до пенсии ждут своего идеального принца, а по ночам смотрят порно… И кстати, раз уж о нем зашла речь. То есть, ты считаешь, что достаточно посмотреть видео, чтобы понять все о сексе? Полная чушь.
Я робею, краснею и вжимаю голову в плечи. Как же ловко этот кретин переврал мои слова, выставив глупышкой. Сам спросил – сам за меня ответил.
Делаю шаг в сторону и заправляю волосы за уши, а сама дрожу внутри от гнева. Такое ощущение, что стою перед Люцифером и он уверен, что сильнее меня.
– Я про секс такого не говорила.
– Погоди, ты сказала: мне достаточно наблюдать.
– Исследовать. Опрашивать. Анализировать. Не разглядывать актеров! – Мой голос переходит на самую высокую ноту возмущения.
– Как скажешь, – с мерзкой ухмылочкой сдается Осборн.
И все?! С ним совершенно невозможно вести дебаты. У меня мысли смешались. Ищу поддержку в мистере Килморе, но тот лишь пожимает плечами и говорит:
– В каком-то смысле Чарли прав.
– Что?!
– В каком-то смысле, – повторяет куратор. – Эмпирический путь познания, Ри... Все познается через опыт.
– Нет, не все! Иначе не было бы буддистских монахов. Чтобы сострадать, не обязательно побывать на войне. Есть те, в ком душа болит и без травматических потрясений. А Леонардо да Винчи, Роберт Оуэн? Они совершили революцию сознания! Для этого мало полученных знаний. Нужна фантазия, мистер Килмор, импульс, заданный душой. Если бы ученые в свое время больше прислушивались к ней, то нашли бы правильный вектор прогресса и не было бы атомной бомбы! Конечно, на ошибках учатся, но при правильном подходе их можно предотвратить. – Я осекаюсь и, захлебываясь слюной, возмущенно прошу: – М… м… мистер Килмор, перестаньте переглядываться с Осборном!
– Невозможно контролировать жизнь, Ри, просто прими это. Одному Господу всё ведомо, а ты не бог, – усталым тоном советует мне сосед, и куратор соглашается:
– Ты прав, Чарли.
Я широко открытыми глазами взираю на человека, который был моим кумиром и сторонником до появления этого примата Чарли в аудитории. Меня распирает от бешенства, особенно когда вижу боковым зрением, что сосед довольно улыбается. Стоит как ни в чем ни бывало и снисходительно на меня глазеет.
– Ты тоже права, – успокаивает меня преподаватель. – Истинный прогресс зависит от гибкости сознания, а сознание, по моему мнению, – это равноценный сплав разума и души. То есть, из вас двоих ты ближе к прогрессу, чем Чарли.
И на том спасибо!
Но потом мистер Килмор отодвигается подальше вместе с креслом и с опаской заканчивает мысль:
– И все же, Ри… Нет того, кто с помощью умных мыслей или добрых пожеланий научился размножаться. Обзавестись потомством без физического опыта нельзя. В этом ведь и заключается суть животного начала: оно важно для выживания не меньше, это своего рода корни, фундамент, на котором строится сознание.
Рука-лицо – единственная моя эмоция в этот момент.
– Так я не отрицаю этого. Но базовые инстинкты не должны управлять жизнью, тем более когда гормоны прут! Один неверный шаг – и привет, тюряга или аборт! – Мой голос срывается. Я уже задыхаюсь от этих самых гормонов, пытаюсь глубоко вдохнуть, вспоминая мантры.