Скарлетт: Лучше, чем смешивать смузи с твоей наилучшайшей подружкой?
Я: Даже рядом не стоит. Но если я вынуждена быть волком-одиночкой, то лучше быть в окружении воображаемых друзей.
Скарлетт: Скучаю по тебе, леди.
От ее слов мне становится легче, и я ловлю себя на том, что улыбаюсь в телефон. Я не одинока. Не совсем. Только географически изолирована.
Не печатай на ходу. Первая мысль, когда я оказалась прямо на полу порога книжного магазина, держась за пульсирующий лоб. Я вижу звезды. Не те, что пообещал отец, когда пытался воодушевить меня перед переездом в Лос-Анджелес, а те, которые рисуют в мультиках, дабы обозначить столкновение. Понятия не имею, как я здесь оказалась. Почему мне больно вращать головой, почему коленки подогнулись, и почему я чувствую, что готова расплакаться в миллионный раз после переезда в это место.
– Ты в порядке? – спрашивает голос. Я не поднимаю взгляд – еще не время, потому что чувствую, если пошевелю головой, то меня может вырвать, а от этого все может стать еще хуже. Такого унижения я не вынесу, лучше буду сдерживаться, пока могу, не усугубляя ситуацию. – Я тебя не заметил.
– Ясно, – отвечаю я и внезапно смотрю глаза в глаза своему ровеснику, который присел на корточки проверить мое лицо на наличие ушибов и ссадин. У него длинные грязновато-светлые волосы, темно-карие глаза и намечающийся прыщ на подбородке. Улучшенная версия Адама Кравица – мальчика по соседству. Милый, отрешенный, вероятно умный, хорошо относящийся к матери, и кто, возможно, повзрослев, изобретет что-то вроде тамблера. Такого парня вам захочется поцеловать – особенно, если он сможет рассмешить вас – и с ним вы будете не против подержаться за руки. Я моргаю, снова замечая его лохматые волосы. Я откуда-то его знаю.
– Что это было? – спрашиваю я.
– Это был Эрл. – Он показывает на большую штуку за его спиной.
– Эрл?
– Моя гитара, – поясняет он.
– Твою гитару зовут Эрл? – спрашиваю я, хотя это, наверное, наименее важный вопрос в данной ситуации. Мне нужно было попросить льда или упаковку замороженного горошка, в крайнем случае, обезболивающее. Уже чувствую, как растет шишка.
– Ну да. Ты точно в порядке? Я тебя знатно приложил.
– Жить буду. – Он протягивает ладонь и помогает мне встать, тут я понимаю, что гораздо тверже стою на ногах, чем думала.
– Мне правда жаль. Мой косяк. Он кладет телефон в карман (Может, он тоже шел, набирая сообщение?) и кладет гитару возле одного из стеллажей. На чехле наклеен стикер ВСЗГ17. А, теперь я поняла, кто он. Ну конечно. Он был свидетелем моего первого, но не последнего, унизительного момента в Вуд-Вэлли. Парень, который был стажером в гугле и путешествовал по Индии. В этой ситуации он выглядит совершенно по-другому.
– Просто обдумывал текст одной песни и хотел записать слова, пока не забыл.
– Подожди, так ты Лиам? – спрашиваю я.
– Зависит от того, планируешь ли ты подать на меня в суд, – отвечает он. Теперь, когда я сложила дважды два, вижу черты матери в его лице. Ту же широкую улыбку. Спрашиваю себя, какую музыку играет его группа. Наверное, это что-то местечковое, и они, скорее всего, хороши. Определенно, они должны больше репетировать.
– Неа, – улыбаюсь я.
– Тогда, что я могу для тебя сделать? Теперь я твой должник.
В голове раздается громкий ясный голос Скар: «Будь убедительной». Так я и поступаю.
– Я получила работу! – заявляю я, когда возвращаюсь к Рейчел. Я так возбуждена, что мне надо с кем-то поделиться, даже если этот кто-то мой незаинтересованный сводный брат, который никогда не унизит себя чем-то настолько приземленным, как работа. Я нахожу его в спальне, играющим на ноутбуке. – И перед тем как ты снова забьешься в истерике, не в «Ральфе». В это место ты и твои друзья никогда в жизни не зайдете. Так что не беспокойся.
– Никогда не видел тебя такой воодушевленной. Это довольно мило, – говорит Тео. – Так куда я не зайду никогда в жизни? О, дай догадаюсь.
Он убирает ноутбук и кладет руки на лоб, изображая работу мысли.
– «КФС»?
– Неа.
– Закрытая площадка для баскетбола?
– Неа. Хотя я люблю эту игру.
– Смешная закусочная с крендельками.
– Вообще не близко.
Рейчел просовывает голову в дверь, и мой живот скручивается, что случается всякий раз при ее появлении. Я не настолько глупа, чтобы винить в этом ее, и понимаю, что мои чувства к ней не имеют ничего общего с тем, какова она на самом деле, но я не могу изменить их. Не хочу узнавать ее, не хочу, чтобы эта случайная особа, которую по необъяснимым причинам папа выбрал в жены, стала составной частью моей жизни.
– Что случилось? Я слышала счастливые крики! – говорит она. Она не может сдержаться, ее взгляд мечется между мной и Тео, а улыбка настолько эмоциональна, что можно догадаться о том, что вертится у нее на кончике языка. Она будто мыслит вслух: «Может, из всего этого что-то, в конце концов, и получится».
– Ничего, – отвечаю я, и когда ее лицо омрачается, чувствую вину. Я не хотела обидеть ее, но просто не готова поделиться с ней. Рассказать о единственной хорошей новости, которая произошла с тех пор, как я сюда переехала.
– Извините. Оставлю вас наедине! – говорит она как всегда слишком громко и идет дальше по коридору. Интересно, поднимет ли эту тему позже отец, если она расскажет ему, что я ей нагрубила, и попросит ли он меня быть вежливее.
Мне нужно быть вежливее.
– Ладно, сдаюсь. Расскажи своему старшему братцу, – говорит Тео, даже не обратив внимания на то, как я разговаривала с его матерью, а может, не сильно заботясь.
– Оу, звучит как-то неправильно.
– Знаю, ну так куда?
– «Купи книгу здесь!». Знаешь этот книжный?
– Ааа, как обоснованно. Но вообще-то я был там, для справки. Я начитанный.
– Не сомневаюсь, – отвечаю я, потому что это правда. Тео недавно обогнал меня в тесте по физике, хотя я знала, что он не занимался накануне. Этот парень умен. Кажется, что за исключением Траляля и Труляля все в Вуд-Вэлли умны, ну или, по крайней мере, хорошо мотивированы. Вот почему здесь мне хочется попытаться, что смешно, потому что все мои попытки в Чикаго не сделали меня крутой. Вы можете подумать, что благодаря транзитивным свойствам я должна была стать крутой здесь, но нет. И, опять же, я частенько использую такие словосочетания как транзитивные свойства, поэтому, возможно, существуют и другие, более веские причины в моей отсутствующей популярности.
– Так что, черт возьми, стряслось с твоим лицом? – спрашивает Тео.
ГЛАВА 11
Итан: Ты. Я. «Бесплодная земля». Библиотека. Пятница 15:30. Идет?
Я: Да.
Итан: Оки-доки.
Как у него вот так получается: использовать возможно самое ботанское выражение на свете «оки-доки» и не быть при этом смешным? Стоит ли мне написать еще что-то и поддержать разговор? У меня получается лучше писать, чем разговаривать вживую. Может, это мой шанс показать, какая я на самом деле, что я вовсе не неудачница со странностями, в которую превращаюсь рядом с людьми, вызывающими у меня стресс. Интересно, спадет ли к пятнице эта шишка размером с луковицу?
Смешно. Не так уж это и важно.
Мы просто работаем вместе над проектом.
Он тебе не нравится. И уж точно ты не нравишься ему.
Смирись, Джесси.
Повзрослей.
Скарлетт: Школа такой отстой без тебя. Теперь я вынуждена сидеть с Диной и слушать треп о ее соревнованиях. Как твоя голова?
Я: Опухшая. Синяя. Последовала твоему совету про шляпу. Получала поочередно то насмешки, то комплименты.
Скарлетт: Если б я там была, то вмазала бы этим девицам в челюсть.
Я: Они не стоят сбитых костяшек.