Я наклоняюсь к Победителю ближе.
— Кроме?
— Ты хочешь, чтобы я сплетничал? Потому что, похоже на то.
— Что? Нет! — злюсь я.
— Да ладно, Китнисс, ты же влюблена в него, так ведь? Иначе зачем бы ты сюда приехала? — я слышу в его голосе усмешку.
Моё лицо вспыхивает словно горящая спичка, и я отворачиваюсь к окну, пытаясь согнать краску с выдающих меня с потрохами щёк. Наблюдаю, как Пит ходит по стоянке, разговаривая по телефону. Он облокачивается на машину и достает из кармана пачку сигарет вместе с зажигалкой. Пит курит?
— Так я прав? — задумавшись о том, что ещё одна мерзкая привычка упала в копилку гадостей нового Мелларка, я совсем забыла про вопрос Финника. Если он так думает, то значит и сам Пит тоже?
Знала же, что мое появление вызовет кучу вопросов, и, возможно, он решит, что я питаю к нему какие-то чувства, но все кардинально изменилось, когда мне сказали об этом в лицо. Мне вдруг становится нехорошо.
— Да все нормально. Признайся, что и в меня ты тоже влюблена, — самодовольно добавляет Одэйр. — И раз уж такое дело, изольем друг другу душу?
Я пытаюсь ударить его в плечо, но он уворачивается.
— Мне от твоих подколов ни капли не легче, — смущенно отвечаю я, прячась за бокалом.
— А кто сказал, что я пытаюсь облегчить тебе жизнь? — снова ухмыляется он. — Факты таковы: Пит клевый. Я натурал. И хотя я натурал, я типа люблю этого чувака. Так что не мне тебя винить.
Мои губы сами собой изгибаются в легкой улыбке. Мне нравится этот странный парень из Четвертого. Теперь я понимаю, почему Пит подружился с ним.
— Ну ладно, вот теперь от сердца у меня отлегло, и я даже не боюсь, что ты явилась убить его, — подытоживает Одэйр. — А то он ходит сам не свой со вчерашнего дня.
Финник обнимает меня за шею и гладит по голове, растрёпывая волосы.
— Ты такая милая, когда смущаешься, Огненная Китнисс.
Я спихиваю его руку, и он отпускает меня.
— Одэйр, ты невыносим! — говорю я сквозь зубы.
— Но очарователен. И если тебе захочется всласть пошалить, то знай, что я свободен по вторникам.
— Только по вторникам?
— Возможно, и по четвергам тоже.
— Хорошо, — говорю я с изрядной долей сарказма. — Буду иметь в виду.
— Можно спросить кое-что еще? — спрашиваю я.
— Да?
Всё внутри сжимается при мысли о том, чтобы задать ему мучающий меня вопрос, но я не могу промолчать. Он знает Пита лучше, чем кто бы то ни был. Они близки. Если кто и может ответить, то это только Финник.
— Почему Сноу ему звонит?
— Откуда ж я знаю, — делает невинный взгляд Победитель.
— То есть ты не знаешь, что связывает Пита с президентом?
Он качает головой.
— Я думал, ты хотела спросить нравишься ли ты ему? — заканчивает он.
Я ссутуливаюсь, отворачиваясь в сторону. Парень склоняет голову на бок.
— Так ты хочешь знать ответ?
Хочу ли я? Я не смогу остаться с Питом да и не хочу, и давая повод, я лишь ещё раз его предам, как сделала это уже однажды. Он продолжит жить своей новой роскошной жизнью, а я вернусь к своей привычной.
Звук громких шагов, раздающихся позади, спасает меня от необходимости отвечать. Пит поднимает руку, прося счёт и достает из бумажника несколько купюр.
— Но ты же ничего не съел, — говорю я, смотря на нетронутый завтрак.
— Я не голоден, — холодно отрезает он и уходит к своей машине.
Следующие три часа мы едем в полной тишине. Я прислоняюсь головой к окну и смотрю на Мелларка. Его левая рука покоится на руле. Правой он крепко держится за рычаг коробки передач. Светлые волосы из-за влажного климата закручиваются у ушей и возле воротника тонкой хлопковой рубашки. Даже в профиль, замечая только край его лица, я поражаюсь тому, насколько потрясающе голубые у него глаза.
Питу удается относиться к происходящему так, словно ему на всё плевать, но я знаю, что на самом деле мой бывший напарник лишь притворяется безразличным. Он всё запоминает, всё замечает. Каждую мелочь. И при первой же возможности использует это.
Парень следует инструкциям странного устройства, которое велит ему куда необходимо свернуть, и мы выезжаем на длинную, извилистую дорогу. Сначала я вижу лишь скалы, но спустя несколько минут взору предстаёт огромное, широкое море, раскинувшееся на сотни, нет, тысячи миль вдаль. Я прилипаю к окну, завороженная его красотой.
— Нравится? — Спрашивает Финник, наблюдая за моим раскрасневшимся от эмоций лицом.
— Очень. Оно прекрасно.
— Вода — это жизнь, Китнисс, — говорит Одэйр. — А море — это любовь на всю жизнь. Помню как-то однажды…
— Только не начинай снова свои рассказы про морские приключения, — перебивает его Пит. — В них даже двенадцатилетние мальчишки не поверят.
Финник лишь смеётся.
— Может, Китнисс хочет послушать?
— Она определённо не хочет, — отрезает Мелларк, — и я тоже.
— Нет, я хочу, — на самом деле нет, но из чувства противоречия не могу не возразить.
— Та история про человека, в желудке кашалота была правдой, как и про морского змея, — говорит Финник. — Он был размером с кита, и хоть мне тогда было всего лет семь, я хорошо его запомнил.
Пит сворачивает на заправку возле дороги и выходит из машины. Финник встаёт следом, а я остаюсь сидеть внутри.
— Мне нужно, чтобы ты помог, — шёпотом говорит Мелларк, вставляя пистолет в бак автомобиля, я же, уставившись в противоположную сторону, обращаюсь вслух, — Аннабель сейчас в Четвёртом, сможешь пригласить её? Я и так угрохал на неё больше трех недель — надо, наконец, её дожать. Я должен оказаться с ней в одном месте случайно.
— Нет проблем, — отвечает Одэйр. — Сейчас вышлю ей приглашение.
Вот это поворот. Сглатываю ком, застрявший в горле, и откидываюсь на сиденье. Почему внутри всё скрутило? Может, завтрак был несвежим?
***
Мы стоим на пороге гостевой спальни дома Финника Одэйра в деревне Победителей.
— Как я должен буду тебя представить, подумай сама? Соседка? Подруга? Кузина? — саркастически спрашивает Пит, делая упор на последнем слове. — А если тебя узнают, то будет только хуже, поверь мне.
Я отвожу взгляд в сторону и пожимаю плечами.
— Тебе всего-то нужно сидеть тихо и не вылезать из комнаты. Это не должно быть слишком сложно, — говорит парень, открывая дверь и поправляя ворот рубашки. Внизу уже собралось множество людей.
Я вытираю ладони о брюки и закатываю глаза.
— Иди уже и избавь меня от своего общества, — шиплю я сквозь зубы, присаживаясь на широкий подоконник. — Меня не интересует эта компания напыщенных идиотов, так что можешь быть спокоен: я под дулом пистолета туда не пойду.
Дверь закрывается, и парень уходит. Я рассматриваю стены, изучаю вид из окна, умудряюсь даже немного вздремнуть, сидя на подоконнике. Проходит час, а, может, и больше, как вдруг позади меня раздаётся стук — кто-то будто спотыкается на каблуках, заваливаясь в комнату.
— Китнисс Эвердин? Это ты? Правда ты? — ко мне по пушистому ковру шлепает пьяная девушка, её длинные светлые волосы прилипли к лицу. — Прииииивет! Как… что… ты здесь делаешь?
— Эмм? — Я пытаюсь вспомнить её, но понимаю, что никогда не видела. Она хихикает.
Чтобы напиться до такого состояния за час, определённо, нужен талант.
— Я искала туалеееет, а нашла тебя. О, надо рассказать всем внизу, что ты здесь! — икает она и шагает неожиданно бодрым шагом вниз по лестнице.
— Черт, черт, черт! — ругаюсь я, кидаясь следом за ней. — О, нет! Прошу тебя, не нужно никому говорить.
Но девчонка уже спускается с последней ступеньки и несколько пар глаз устремляются ей за спину прямо на меня.
— Черт, Мелларк меня убьёт! — проносится в голове.
Одна из сидящих на диване девушек, рассматривая моё лицо, приподнимает бровь и что-то шепчет своей подруге в коротком топе, расшитом мелкими ракушками.
— Эй, Китнисс, — окликает меня «Мисс ракушка», подзывая пальцем. — Иди к нам.
Я направляюсь к дивану, опасаясь, что Пит где-то рядом, на ходу прикидывая, как бы незаметно улизнуть. Мелларк замечает меня — я смотрю на него с паникой в глазах, а он просто показывает жестом, чтобы я продолжала идти, и произносит одними губами: «Разбирайся теперь сама».