«О, ну ты вообще, прямо ринпоче какой-то», ухмыляясь в широкую бороду.
Потом мы с Катей стали говорить про книгу, начало которой она читала в Интернете и ей понравилось. Слава сказал:
«А по-моему, этот Керуак лажа. Идеологическая провокация!»
«Ну, ничего, бывает… Это ты «На дороге» читал, наверное. «На дороге» – лажа. Хочешь эту вот почитать?» кивая на распечатку первой части.
Слава с серьезным видом уселся в кресло, и минут на десять погрузился в текст.
«Ну я ж говорю, идеологическая провокация! Хуярить надо! Землю грызть! А это что? Вот у вас тут книжка путевая была, Островского…»
«Ну ладно, ладно…»
И Слава мрачно погрузился в другую книжку. А через несколько дней умчался в очередное сумасшедшее (можно ли сказать, керуаковское?) путешествие.
Пробыл он в Нанте пару дней, и больше я его уже не видел.
Некоторые Славу не любили. «А чего у него рожа все время кирпичом…» Рожа, действительно, была кирпичом часто. Но, как обычно бывает с такими людьми, иногда он впадал в состояния совершенно восторженные, начинал взахлеб что-то рассказывать, и лицо его преображалось совершенно, особой привлекательностью чистой радости. Всплеском радости, всплеском ярости. Сжатые зубы и терпение. И смеющиеся морщинки возле глаз. Хуярить надо. Вцепиться в жизнь обеими руками, в ее тяготы и ее радостное безумие. Без всяких самокопаний, утонченностей, скучного богемного цинизма и скучных богемных восторгов. Но – «средневековая» рубаха, прямая осанка, волынка надежно прижата рукой (желательно, на краю утеса над бушующем морем, но на крайняк и угол возле супермаркета сойдет). Реальный средневековый чувак.
И если бы мы путешествовали вместе, я думаю, скоро поругались бы.
Несколько раз, уже после возвращения в Россию, я спрашивал общих друзей как там Сухарев, и мне говорили что у него неприятности, нелады с группой, денег не хватает, что-то там такое еще, и Слава «хуярит» – ездит в Хельсинки играть по 10 часов подряд, почти не спит, нарезает сотни километров за рулем. Несколько месяцев назад он уже разбил машину, заснув за рулем и врезавшись в дерево.
Больше я его не видел, но за неделю до гибели говорил с ним по телефону.
Ко мне в Москву приехал живущий уже два года в Турции Олег Лисов, со своей подругой Невин. Несколько месяцев они прожили без денег в нелегком зимнем Питере, и когда, наконец, смогли достать денег на дорогу домой, виза у Невин была уже просрочена на два месяца. В аэропорту ее задержали, и послали разбираться. Олег улетел в Турцию, и разгребать эту историю пришлось мне (бесконечные походы в разные ОВИРы, трясущаяся от скрытой истерики Невин, испуганная турчанка, заброшенная в непонятную Россию, где люди «такие холодные»). Когда стало понятно, что без крупной взятки ничего не получится и нас вечно будут гонять из кабинета в кабинет, или пытаться послать в Питер, откуда ее приглашали, но где ей на самом деле никто не сможет помочь, мы стали разрабатывать планы героических переходов азербайджанской границы, и Невин вдруг сказала:
«Слава! Слава собирался ехать на машине в Стамбул. Все очень просто – я поеду со Славой!»
Я попытался объяснить что идея ехать две тысячи километров в машине русской зимой, когда не поспишь на улице, через Азербайджан и Армению, это полный бред, но потом подумал что это может быть вполне в духе Славы (почему бы не добавить к списку легенд еще одну?), и позвонил в Питер.
«Здорово! Как делишки?»
«Да ничего»
«Слава, мы тут недавно вспоминали это твое «жопа-дело», а оно взяло и само к нам пришло. У меня к тебе безумное дело»
«Ну чего еще от тебя ожидать»
И я объясняю.
«Это может реально помочь? А украинскую границу лесом пройти?»
Опять объясняю.
«Так, слушай, мне надо пятнадцать минут, чтобы все обдумать, потом я тебе перезвоню. Все, давай» - отбой.
Огонек, нет, пожар надежды в глазах у Невин. Магический Слава все устроит.
Звонок – «Я все обдумал: ехать в Турцию сейчас мне будет трудно. Но я готов, если Невин придется ехать в Питер, ходить с ней тут по ОВИРам. С удовольствием»
«Ну, это ты преувеличиваешь, насчет удовольствия»
«Да нет. Вот в Турцию сейчас – это без удовольствия. Но если выхода не будет, процентов пятьдесят, что поеду. А в ОВИР – нормально, возьму с собой первый том Толстого, и без проблем».
«Ну ладно, надеюсь, самому справиться»
«Если что – звони. И, если надо, я могу сейчас сесть в машину и приехать за ней, тем более что у меня в Москве дела»
«Спасибо. Я тебе перезвоню»
Так и не перезвонил, удалось обойтись взяткой.
Слава был одним из первых, кто прислал в помощь денег из Питера.
Слава умер так: видимо, опять заснув за рулем, врезался на полной скорости в мчащуюся в лоб фуру. Машина всмятку, мгновенная смерть.
Королева в восхищении…
Про Пияного Финна (Карелия, 2011)
«Слушай, спроси его по-иностранному, чего хочет», попросил Леха, протягивая мне телефон. «А то у меня мозг утомился».
я беру трубку и, на иностранном, как просили, спрашиваю: “Hi! Can I help you?”
долгое молчание… “Hello….. Tappani…… Here… Tappani….” – очень медленно, и очень по-фински... – и, задумчиво: “yes… “
тишина.
. . .
«В общем, мыться приехать хочет, про баню спрашивает. Леха, ты вообще из какого анекдота его вытащил?!?».
«Слушай, ты это… поговори с ним немного, ладно? А то он сидит там на Ладоге один, совсем одичал. Это и мне лично надо - понимаешь, меня Юсси с работой нормально так подогревает…»
Таппани в любезное наше отечество вывез Юсси, хельсинкский журналист, специалист по России и пр. - которому Леха достраивал дом в нескольких километрах, на берегу Ладоги. Таппани ему потребовался, чтобы пристроить к дому баню, необычного устройства и удивительных качеств. Потому что Таппани славился в Суоми как магический архитектор и кудесник шаманского направления…
… а оказался весьма замызганным финским дедом в клетчатой рубахе, брезентовой спецовке и грязных штанах, заправленных в кирзовые сапоги, с ножом за голенищем. В чахлой бороденке пряталась несмелая улыбка – а в руке была сжата банка «Балтики»…
«Скажи ему, что вечером мы уйдем, но дом будет открыт (не закрываем), и машина тоже. У него там ящик пива и три пузыря водки, ему понадобится… А баня будет, я с соседями договорился, отведут… И ты – ну, это…»
«Ладно-ладно».
По-английски финн говорил очень плохо. К тому же соображал медленно, и делал между словами фирменные финские паузы в полкилометра. Когда я понял, что слишком быстр и он меня не понимает, я стал копировать его манеру, подтормаживать и иногда застывать с открытым ртом – Таппани стало полегче, а я почувствовал себя эдаким южным, средиземноморским балаболом (O, Cazzo Madonna!), потому что очень уж хотелось вскочить и в нетерпении бегать вокруг финна кругами, а то и пнуть его, мучительно продирающегося сквозь слова…
…как выяснилось, финн попал в непонятное. В доме Юсси не было еще ни окон, ни дверей (проемы затянуты пленкой), ни печки (и еду Таппани готовил на костре, сложив перед домом очаг – my fireplace!), шли дожди, помощников не было, машина с песком проехать не смогла, и ему пришлось ковыряться с фундаментом в одиночку, в размокшей глине, да еще с больной правой рукой…
«Рука… видишь, рука? Это я… в Индии… я там строил… баню…»
«В Индии!?! А зачем в Индии баня? Там и так баня везде!» - ностальгирующие финны? мощные холодильные установки в подвале финского посольства? – искусственный лед с прорубью?
еще он сообщил, что тут ему очень нравится, что он чувствует собратьев по духу и совершенно такой же, как мы. И что у них в финской коммуне он построил очень хорошую, очень шаманскую баню, но случился пожар, и баня сгорела, и это был такой жуткий стресс, что вся коммуна приходила в себя несколько лет. И что Финляндия очень, очень плохая, shit system, а Россия – страна свободы. Ну и еще всякого такого.