скамьи в церкви (с красивой резьбой) были сработаны папой Штефана, кафедра – лет сорок назад - дедушкой…
Новый год мы встретили с штефановыми друзьями, на крыше дома на Зенефелдерплатц, попивая шампанское и наблюдая разноцветную канонаду над Берлином – а потом поехали дальше, в Бонн, тогдашнюю столицу западной Германии, где жили знакомые друзей – но делать в Бонне было совершенно нечего, ходить и рассматривать стерильный западный город быстро наскучило.
несколько более богат событиями был день, проведенный в Кельне – начавшийся поджопником, полученным от полицейского, когда мы попытались спать на вокзале – а в знаменитый Кельнский собор, оказавшийся прямо напротив вокзалa, мы заходили в попытках согреться – безуспешных, собор был громаден и холоден.
днем мы немножко прогулялись по городу, но, сильно разрушенный войной, Кельн был снова застроен уже после нее, и мертвая геометрия линий выдавала подделку.
устав таскаться с рюкзаком, я зашел в youth hostel, где внизу сидели парни моего примерно возраста, подошел к ним, и сказал: «Привет! Слушайте, у нас денег нету, а с рюкзаками ходить надоело – можно мы до вечера оставим их у вас в комнате?» - молчание, волна ледяного недоумения - и я понял, что тут мне совсем не Берлин.
и, снова – угольный дымок, стелящийся по улицам, буйство нестриженой листвы, стены серых домов – на фасаде одного из которых ярким розовым пятном расцвел раскрашенный балкон…
ENDE
P. S. В Берлине с тех пор я бывал много раз, бывало, жил и неделями – и это одно из немногих мест в Европе, по которым я иногда скучаю.
конечно, Пренцлауэрберг сейчас отмыт, оштукатурен и очищен от нежелательных обитателей, жилье здесь стало дорогим, и селятся тут теперь люди небедные, хоть и с претензией на некоторый богемный шик. Но все же в нем осталось немного того очарования, въевшегося, что ли, в стены домов – и, если будете в Берлине, то там стоит пройтись, особенно по маленьким улочкам вбок от Schonhauser Allee… только лучше без особых ожиданий.
1991, или Паломничество к Римскому Папе, или как у Меня Спиздили Рюкзак!
1991 год был неспокоен и невнятно зловещ. СССР потихоньку расползался, стало голодновато и жутковато, талоны на водку и табак, ужас-ужас…
а мне вот было забавно и ужаса незаметно, потому что водки я не пил, едой не увлекался, а табачными талонами нас снабжала вся некурящая родня… Зато я был юн, бодр, мир окружающий наблюдал восторженно, и имел ста друзей…
«Хочешь на халяву в Польшу съездить? К папе римскому?»
«Чьему-чьему папе? А, неважно – хочу, конечно».
Слава был даос и наркоман. Будучи даосом, он изучал даосские трактаты и выучил китайский язык. Являясь же наркоманом, пихал в себя без разбору всякую гадость.
Благая Весть от Папы Римского достигла славиной квартиры, к тому времени весьма напоминавшей притон, и состояла в следующем: в августе сего года состоится международное паломничество католической молодежи в польскую Ченстохову, на которое приглашаются все желающие; проезд, питание и жилье бесплатны – к тому же граждане СССР, в виде исключения, смогут пересечь польскую границу по обычному внутреннему паспорту, без заграна…
«Да!», сказали мы безо всяких раздумий, и поехали за подробностями в католический костел на Лубянке – где толпились уже жаждущие свидания с Папой. Там нас записали в группу, назначили старшего, и выдали бумажки с текстами псалмов, которые будет необходимо озвучивать в дороге для поднятия духа. Из псалмов мы наделали самолетиков, и кидались ими в прохожих у метро «Дзержинская», лишь Славик, из духоискательской основательности, прочел предварительно один, и сказал: «Гм. Что-то слабовато грузят католики».
Для нужд паломников было выделено несколько вагонов поезда «Москва – Брест».
На вокзале я был потрясен распространенностью католичества в России – перрон был запружен толпой паломников со здоровенными тюками. Из тюков торчали: электрические утюги, кипятильники, электродрели и плоскогубцы; замечена была и стиральная машина «Малютка». В наш вагон, пыхтя и ругаясь, втиснулся крепкий молодец, пихающий перед собою забитую электротоварами детскую коляску…
в те годы я был интеллектуал, и, чтоб выделится из окружающего плебса, вез на продажу музыкальные пластинки, хрупкие и неудобно распиравшие рюкзак, ну, и бутылку водки, конечно. Денег, ценившихся за пределами СССР, у меня не было совсем.
… поезд тронулся, паломники радостно загалдели, несколько неуверенных голосов затянули псалм из бумажки, и смущенно затихли. Ну, а дальше как обычно: курица в фольге.
На границе возник беспорядок. Грубейшее нарушение правил перехода государственной границы было явно неприятно советским пограничникам, но что уж тут поделаешь (звонок Горбачеву из Ватикана?) – и нас долго и муторно сверяли со списками, и, наконец, пропустили -
полякам тоже все это было странно и наперекор недавно освоенному обыкновению издевательств (пока еще несмелых) над соседями с востока - но пропустили и тут;
и вот, наконец, Тересполь – где нас встречает польский ксендз, говорит по-русски «Добро пожаловать!» и сажает на бесплатную электричку до Варшавы.
Варшава была похожа на Москву – какой она станет двумя годами позже. Городские улицы были захвачены торговлей. Базар развернулся даже в самом центре, у сталинской высотки (такой совершенно привычного, московского вида). Туда и потащила свои плоскогубцы и утюги изрядная часть паломников…
оставшихся свезли в костел, где им произнесли приветствие, накормили, и показали места для палаток в саду. А «тем, кому интересно» было сообщено (довольно ненавязчиво, должен признать), что утренняя месса будет в шесть часов…
… и Славик тут же прослыл самым богомольным паломником, просидев около двух часов в молитвенной позе перед статуей какого-то католического святого. «Искал, где помедитировать - ну, и нашел святого с рожей поприятней… Хорошо, тихо, никто не докапывается!»
несмотря на все удобства и бесплатности, собственно, к папе из нас не собирался никто. Слава намеревался посетить буддийский центр около Варшавы, познакомиться с правоверными и обрести Учение… А мне хотелось просто прокатиться по Польше, в Краков, и дальше, в Чехословакию – если получится. Однако ж, иметь хотя бы немного денег для осуществления этих планов не помешало бы…
водка ушла довольно быстро, но выяснилось, что к кипятильникам и утюгам поляки имеют склонности больше, нежели к музыке. На базаре часто мелькали знакомые по паломническому поезду лица…
помимо водки, продалась все же одна пластинка, и у меня было мучительное искушение – а не позволить ли себе купить бутылочку Иностранного Пива?
В общем, когда группа наша отправилась в Ченстохову, мы, чтобы не лишаться полезного ночлега, наврали ксендзам, что ожидаем друзей из России – и остались в Варшаве. Потом Слава переехал к буддистам, я съездил с ним, из любопытства (тихий варшавский пригород, дом с садом), и тем же вечером вернулся назад –
в пустую палатку – рюкзак из нее исчез.
… я, признаться, был несколько ошеломлен.
Итак, остались: документы (которые я разумно носил с собой), палатка, и все, что было вытащено из рюкзака: спальник, посуда и котелок. Из одежды - шорты и майка, на мне. Деньги не пропали, потому что их не было. Пропал очень важный мешок с пакетиками-супами, чай-сахар, соль, сублимированная картошка, сухое молоко и пять банок тушенки – в общем, система жизнеобеспечения была полностью разрушена...