Онъ остановился въ одномъ изъ отелей на Королевской улиц, идущей вокругъ горы; то было какъ бы сердце города, къ которому сверху и снизу притекали, словно тонкія жилы, переулки и переулочки. На зар онъ просыпался, испуганный утреннимъ выстрломъ изъ новйшаго орудія, сухимъ и жестокимъ, безъ гулкаго эхо, какое вызываютъ старыя пушки. Дрожали стны, содрогался полъ, звенли стекла, качались ставни и нсколько мгновеній спустя на улиц поднимался все боле разраставшійся шумъ спшащей толпы, топотъ тысячи ногъ, шопотъ негромкихъ разговоровъ вдоль запертыхъ, безмолвныхъ зданій. To были испанскіе рабочіе, приходившіе изъ Ла Линеа на работы въ арсенал и крестьяне изъ Санъ Роке и Альхесирасъ, снабжавшіе жителей Гибралтара овощами и плодами.
Еще было темно.
Надъ берегами Испаніи небо, быть можетъ, уже было голубое и горизонтъ начиналъ окрашиваться отъ золотыхъ брызгъ великолпно встававшаго солнца. А здсь въ Гибралтар морской туманъ сгущался вокругъ вершины горы, образуя нчто въ род темнаго зонтика, покрывавшаго городъ, наполняя его влажнымъ полумракомъ, орошая улицы и крыши неощутимымъ дождемъ. Этотъ вчный туманъ, покоившійся на вершин горы, словно зловщая шляпа, приводилъ жителей въ отчаяніе. To былъ, казалось, духъ старой Англіи, перенесшійся черезъ моря, чтобы охранять ея завоеванія, обрывокъ лондонскихъ тумановъ, дерзко застывшій лицомъ къ лицу съ сожженными берегами Африки, въ самомъ сердц солнечной страны.
Занималось утро.
Свтъ солнца, не встрчавшій на бухт никакихъ препятствій, проникалъ наконецъ въ пространство между желтыми и голубыми домами Гибралтара, спускался въ самую глубь его узкихъ улицъ, разсивалъ туманъ, запутавшійся въ деревьяхъ Аламеды и въ зелени сосенъ, тянувшихся вверхъ по гор, замаскировывая укрпленія вершины, заставлялъ выступать изъ полумрака срыя громады стоявшихъ въ гавани броненосцевъ и черныя спины пушекъ береговыхъ батарей; просачивался въ мрачныя амбразуры, продланныя въ скал, въ эти отверстія пещеръ, эти откровенія таинственныхъ защитительныхъ сооруженій, созданныхъ въ самомъ сердц скалы съ прилежаніемъ кротовъ.
Когда не въ силахъ заснуть отъ уличнаго шума Агирре сходилъ внизъ и покидалъ отель, коммерческая жизнь на улиц уже находилась въ полномъ разгар. Масса народа. Все населеніе города и сверхъ него экипажъ и пассажиры стоявшихъ въ гавани судовъ. Агирре вмшивался въ сутолоку этой космополитической толпы. Онъ шелъ отъ кварталовъ Пуерта дель Маръ и до дворца губернатора. Онъ сдлался англичаниномъ, какъ онъ, улыбаясь, выражался. Co свойственной испанцамъ инстиктивной приспособляемостью къ обычаямъ всхъ странъ, онъ подражалъ манерамъ гибралтарцевъ англійскаго происхожденія. Купилъ себ трубку, надвалъ на голову маленькую дорожную шляпу, засучивалъ брюки, а въ рук держалъ маленькую тросточку. Въ тотъ самый день, когда онъ пріхалъ, еще до наступленія ночи, въ Гибралтар уже знали, кто онъ и откуда. Два дня спустя съ нимъ раскланивались владльцы магазиновъ, стоя на пороге своихъ лавокъ, а праздношатающіеся, толкавшіеся группами на площадк передъ биржей, обмнивались съ нимъ тми любезными взглядами, съ которыми смотрятъ на иностранца въ маленькомъ город, гд никто не можетъ сохранить никакой тайны.
Онъ шелъ по средин улицы, сторонясь легкихъ повозокъ съ крышей изъ блой парусины. Въ табачныхъ магазинахъ хвастливо красовались разноцвтныя надписи на фигурахъ, служившихъ торговымъ клеймомъ. Въ окнахъ были нагромождены, подобно кирпичамъ, пакеты съ табакомъ и выдлялись чудовищной величины сигары, которыхъ нельзя было курить, завернутыя въ серебряную бумагу, точно колбасы. Сквозь убранныя украшеніями двери лавокъ евреевъ виднлись прилавки, наполненные свертками шелка и бархата, а съ потолка висли куски богатыхъ кружевъ. Индусскіе торговцы выставляли на самой улиц свои разноцвтныя экзотическія богатства:- ковры, затканные страшными божествами и химерическими животными, коврики, на которыхъ лотосъ былъ использованъ для самыхъ странныхъ комбинацій, кимоно, окрашенныя въ мягкіе неопредлимые цвта, фарфоровыя китайскія вазы съ чудовищами, извергавшими пламя, янтарнаго цвта шали, легкіе, точно вздохъ, а въ маленькихъ окнахъ, превращенныхъ въ выставки, красовались всевозможныя бездлушки дальняго Востока, изъ серебра, слоновой кости и чернаго дерева:- черные слоны съ блыми клыками, пузатые Будды, филигранной работы драгоцнности, таинственные амулеты и кинжалы съ чеканкой отъ рукоятки до острія клинка.